Скандал у озера - [156]

– Когда он впервые зашел во двор фермы, вслед за Лориком, мне было тогда тринадцать, ему – шестнадцать. Как только он мне улыбнулся, мое сердце стало биться чаще. Я думаю, что влюбилась в него тем же утром. Затем все мы стали хорошими друзьями, но я всегда с надеждой ждала его прихода. Когда он учил меня плавать, мне приходилось держаться за его шею, а он смотрел на меня – его лицо было так близко! Я часто вспоминаю этот взгляд. Если бы рядом не было вас с Лориком, дурачившихся в воде, я бы поцеловала его. Позже он сказал мне, что чувствовал то же самое.

Возвращение официантки заставило их замолчать. Она поставила на стол графин вина с корзинкой нарезанного хлеба и сразу же быстро отошла.

– Согласна, что Пьер – соблазнительный мужчина; Эмма не раз мне это повторяла. Ей едва исполнилось двенадцать, когда она начала кокетничать с ним, – напомнила Сидони.

– Да, но стоило нам заговорить о нашей помолвке, как она стала вести себя по-другому. Как бы там ни было, для Пьера она была как младшая сестренка и будущая свояченица. Мне кажется, это было искренне.

– Особенно когда она останавливала свой выбор на других парнях, которые были явно старше. Временами я забываю о том, что она умерла. С тех пор как она поселилась в Сен-Жероме, я успела привыкнуть к ее отсутствию. Но бывает, ко мне внезапно возвращается чувство реальности. Я представляю Эмму в ее красном платье, полностью промокшую, бледную.

– Ш-ш-ш! Сегодня мы с тобой ищем тоненькую иголочку в огромном стоге сена – ребенка Эммы. Только подумай: это ее кровинка! Это небольшая часть ее самой, живущая на земле. Вечером мы наверняка что-нибудь узнаем.

– Мадемуазель, ваша рыба! – крикнул какой-то мужчина среднего роста с белым передником, затянутым на выдающемся брюхе.

На вид ему было около пятидесяти; лысый череп блестел от пота. Он обслужил сестер, бросая на девушек многозначительные взгляды. Это был хозяин ресторана, но сестры об этом не знали.

– Желаю вам приятного аппетита, – добавил он, не отходя от столика.

– Спасибо, мсье, – ответила Жасент.

– Я никогда не видел вас в Перибонке. Наверное, вы приехали навестить родных?

– Да, и мы рассчитываем остаться здесь на ночь.

– Хорошо, что вы сказали об этом. Я оставлю вам комнату. Лазар Мартино, к вашим услугам.

Мужчина с довольным видом проскользнул между столиками. Сидони покачала головой, недоверчиво посматривая на филе дорадо.

– Оно превосходно, – заверила ее сестра, которая только что попробовала блюдо.

Спустя полчаса, не без помощи белого вина, сестры уже чувствовали себя более расслабленно. Зрелище реки Перибонки и блестевшего вдалеке озера, ясно-голубого в это время суток, зачаровывало их. Нагруженные сеном или мешками с мукой, за пристанью туда-сюда сновали лодки, управляемые или одинокими фермерами, или парочками шумных подростков. Вдали виднелся элегантный белый парусник.

– Десерт, кофе – и мы наведаемся к Маргарите Лагасе, – заявила Жасент, – или же сначала отправимся в монастырь. Деревня небольшая. Мы прогуляемся и без труда поймем, где здесь находятся бутик и религиозное учреждение.

Это словосочетание заставило ее улыбнуться. Она думала о Матильде, когда тщательно формулировала свою мысль, и последние слова прозвучали, как торжественное эхо.

– Что тебя позабавило? – спросила Сидони.

– Если я тебе скажу – ты снова начнешь читать мне проповеди. Я думала о Матильде, действительно необыкновенной женщине. Тебе стоило бы пойти к ней вместе со мной, когда мы вернемся. Благодаря ее картам ты, возможно, узнаешь имя своего будущего мужа.

– Это безбожные обряды, притягивающие несчастья. Я никогда не соглашусь на такое. Ох! Жасент, посмотри туда! Дикари!

Сидони настороженно вглядывалась в какого-то мужчину и двоих женщин с желтоватой кожей и черными как смоль волосами. Одеты они были в одежды европейского типа, состояние которых, однако, было крайне плачевно, а на головы водрузили помятые шляпы с торчащими из них перьями и безвкусными безделушками собственного изготовления.

– Что они тут делают? – озадаченно прошептала Сидони.

– Я не знаю, Сидо. Это наверняка монтанье из резервации Пуант-Блё. Летом они иногда выходят на охоту в этой части озера, в лесу. Матушка-настоятельница рассказывала нам в больнице об индейцах, которые раньше, до прихода колонистов, населяли весь этот край. Они дикари не более нас с тобой.

Троица медленно прошла мимо гостиницы, не удостоив никого ни единым взглядом.

– Несчастные люди! – пробормотала Жасент. – Идем, Сидони. Нам еще нужно оплатить наш заказ и комнату.

* * *

Сестры без труда разыскали бутик Маргариты Лагасе, который служил одновременно бакалеей и табачной лавкой, предлагая также галантерейные и хозяйственные товары, на что указывала одна из табличек в витрине магазина.

– Внутри темно, – прошептала Сидони. – Кажется, закрыто.

Жасент повернула медную дверную ручку, чтобы проверить, так ли это. Дверь открылась, зазвенел колокольчик. Магазин изобиловал радостным скоплением различных товаров, разложенных по ящикам из белого дерева, стоявшим прямо на полу, а также по полкам, которыми были покрыты все четыре стены. За стеклом одной из витрин виднелись сыры и куски соленого сала.