Скандал у озера - [123]

– Это был не побег! Мы не были обязаны присутствовать при его признании, вот и все! – возразила Жасент. – Неужели вы не можете понять, что мы были не в силах больше его видеть, выносить его присутствия? Но я говорила с сопровождающим вас господином: я спрашивала, можем ли мы надеяться на соблюдение полной тайны касаемо личности жертвы.

– Вам стоило обратиться за этим не к нам, а в редакцию газеты Le Colon или в редакции других ежедневных изданий Квебека. Однако на этот счет я могу вас успокоить. На данный момент дело не просочилось в прессу.

Второй полицейский, Журден Прово, кивком головы согласился с заявлением коллеги. Это был новичок, родом из города Труа-Ривьер. Он не сводил глаз с Сидони, но она этого не замечала, непрерывно успокаивая мать, бледность которой и непрекращающаяся дрожь испугали девушку.

– Не стройте иллюзий, мадемуазель, – добавил Карден. – Если только не произойдет чуда, пресса выставит на всеобщее обозрение похождения вашей сестры… и так называемого почтенного доктора.

Журден Прово впервые заговорил. Он обратился к Лорику, стоящему рядом с матерью и Сидони.

– Нам нужны имена свидетелей, о которых вы говорили с подследственным, – сказал он любезным и вежливым тоном.

Низкий, с хрипотцой, тембр его голоса привлек внимание Сидони. Девушка впервые посмотрела на юного полицейского. Их взгляды пересеклись.

– Речь идет о Пакоме Пеллетье, слабоумном парне, который проживает на улице Потвен вместе со своей матерью, и о мадам Девони Лафонтен, горничной доктора Мюррея, – ответила Жасент.

– Все лучше и лучше! Слабоумный! – проворчал Альфред Карден, бросая на молодую женщину негодующий взгляд.

– Да, он страдает от умственной отсталости, но полным идиотом его назвать нельзя, – добавила она. – Паком сыграл в этой истории важную роль. Если бы не он, я бы до сих пор верила в самоубийство сестры, и…

– Мадемуазель Клутье, ваши поиски правды были обоснованы вполне законным чувством, но кому-то из вас – вам или же вашим близким, а главным образом, вашему отцу – следовало бы связаться с нами сразу же после того, как тело было обнаружено.

Именно в этот момент в комнату вошел Шамплен Клутье. Он слышал последние слова Кардена. Его высокий рост, крепкое телосложение и волевые черты лица внушали почтение. Одетый в свой лучший костюм, с аккуратно подстриженной бородой и посеребренными, зачесанными назад волосами, он выглядел весьма представительно.

– Доброе утро, господа, – сухо поздоровался он.

На этот раз полицейские сочли нужным представиться. Альберта присутствовала при этом, но в висках у нее стучало, а взгляд был затуманен. Она почувствовала себя униженной высокомерным, слегка презрительным тоном Альфреда Кардена: словно она подарила жизнь какому-то лживому, похотливому существу. Материнское сердце отказывалось принимать Эмму такой. Внезапно все голоса и звуки внешнего мира, начиная отдаленным шелестом озера и заканчивая блеянием овец, перестали для нее существовать. Окружающая обстановка заволоклась дымкой, и Альберта проваливалась в сладостное небытие.

– Мама? Скорее, маме плохо! – крикнула Сидони, поддерживая мать за талию.

Лорик с Жасент бросились к матери.

– Ее нужно уложить, ноги приподнять немного кверху, – командовала Жасент. – Отнесем ее к тебе в мастерскую, Сидо, положим на диванчик.

Придя в дурное расположение духа, Шамплен обрушился на непрошеных гостей с бранью:

– Моя супруга не в силах оправиться от всего этого ужаса. Мне кажется, своими расспросами вы только провернули нож в ее ране.

– Мы всего лишь делаем свою работу, мсье, – сухо отрезал Карден. – Прошу вас, давайте выйдем.

* * *

Голова Альберты покоилась на плоском матрасе; под ноги ей подложили две подушки. Она все еще была невероятно бледной. Ее веки оставались закрытыми, дыхание еле прослушивалось. Проворно, как и подобает прилежной медсестре, Жасент измерила пульс матери, сожалея о том, что у нее с собой не было тонометра.

– Думаю, дело в упадке сил и резком падении давления, – сказала Жасент, тщательно осмотрев Альберту. – Она ничего не ест и мало спит. Сидони, принеси стакан теплой и хорошо подсахаренной воды, добавь примерно одну чайную ложку водки. Лорик, ты мог бы сходить к Матильде, попросить ее прийти?

– Мне не нравится эта старуха, Жасент. Я предпочел бы сходить за доктором Фортеном, – проворчал он.

– Ты не прав. Матильда поможет. Я думаю, мама нуждается именно в ней.

– И все-таки что с ней, как думаешь?

– Горе, стыд, страх – этого достаточно для того, чтобы отнять у человека желание жить. Мама лишь делает вид, что справляется.

– Бедняжка! Хорошо, я пойду.

В соседней комнате, отделенной от мастерской коридором, Сидони выполняла указания сестры. По всей видимости, Шамплен Клутье с Альфредом Карденом вышли на улицу, как и юный полицейский с необыкновенным голосом. Она увидела, как подошел Лорик, печальный, готовый расплакаться.

– Боже милостивый, надеюсь, маме не хуже? – взволнованно спросила Сидони.

– Нет, она словно уснула. Мне нужно в деревню. Возьму твой велосипед. Я скоро вернусь.

Расстроенный брат поцеловал сестру в лоб, как часто делал раньше. Она печально улыбнулась в ответ. Едва брат вышел, как в комнату вошел Журден Прово.