Скандал — не повод жениться! - [9]

Промаявшись от безделья пару минут, я зашла на свою страницу и принялась читать комментарии. Широкая улыбка прочно обосновалась на моем лице. Амбертон поздравляли с путешествием, предлагали встретиться после возвращения, присылали рекламные каталоги и даже звали третьей женой. Проигнорировав последнее заявление, которое ничем иным, кроме розыгрыша, быть не могло, я принялась отвечать на комментарии. Один из них заставил меня покоситься на Косичку.

«Привет, Амбертон! Я сейчас, как и ты, катаюсь на CV-512. Моя знакомая говорит, что видела тебя. Может, сходим куда-нибудь вместе?»

И подпись: «Танан». Я покосилась на Косичку, который замер, как будто ждал чего-то. Прозвучавший в ушах сигнал отправки сообщения привел меня в чувство. Система отражала мое присутствие в блоге и на канале, и все, кто оставлял комментарии, видели, прочла ли я их.

«Здравствуй, Танан, – я решила отвечать в личке, чтобы не портить себе репутацию публичными разборками, – рада, что и ты смог посетить CV-512. Правда, он хорош?» Подпись – Амбертон.

Закончила писать, щелкнула по «отправить» и перевела взгляд на Косичку. Так и есть, дернулся, покраснел, улыбка на пол-лица. Вот уж точно, ребенок!

«Еще как!» – продолжил использовать визуализированную клаву Косичка. Рука его дернулась, чтобы сменить язык – единственная функция, переключавшаяся вручную! – но не смогла оторваться от туловища больше чем на несколько дюймов. Юноша замер, не понимая, что происходит, а после рванулся вперед, обрушив стул прямо на кровать. Хорошо, что лицо ему не красила – не придется менять постельное белье. Пара минут, но мороки…

– Эй, ты где?! – завопил косичник не в силах выпутаться из веревки и стянуть визор с лица.

– Здесь. – Я решила побыть милосердной и не заставлять мальца страдать больше необходимого. Еще испортит мне кровать слюной!

– Так это ты меня? – дошло до бедолаги. Губы сжались, глаза наверняка засверкали, косичка дернулась, как флаг на баррикадах… – Развяжи, а? Я хорошим буду… – жалобно попросил он, ломая мне всю игру. Ни криков с угрозами, ни сопротивления, ни попытки взлететь вместе со стулом – одна сплошная покорность.

– И что мне за это будет? – сдаваться, так ничего и не сотворив, было противно моей творческой натуре, раскатавшей губу на часовой поединок.

– А что ты хочешь? – спросил парень и не удержался, похвастал: – А мне Амбертон ответила!

Я проглотила смешок.

– Очень за тебя рада.

– Да не слишком, – заметил он.

– Очень рада, – заверила его я. – Но сейчас речь не об Амбертон.

– А о чем? – не понял он и попросил: – Развяжи меня, а? Руки затекли, еще и глаза устали. Не умеют у вас делать эти штуки, едва не ослеп!

– Бедняга, – посочувствовала я, но поднимать не стала. Развяжу – сам поднимется. – И кто же такие вы, что человеческие приборы так не нравятся.

Парень занервничал. Из-за визора он не мог сфокусироваться на чем-то одном, и его голова то и дело кренилась в сторону, выравнивалась и снова меняла угол.

– Я жду ответа, – напомнила я спустя пару минут молчания.

– А бить не будешь? – обреченно спросил собеседник, вздыхая.

– Нет, конечно. Детей не бьют.

– Я не ребенок! – возопил обиженный косичник. Судя по реакции, тема была больной.

– Не ребенок, – как профессиональный медработник психиатрической клиники согласилась я, искренне, вежливо и доброжелательно разглядывая пациента. – Но кто же ты?

– Я… – Юноша насупился, гордо расправил плечи, вдавившись лбом в кровать, и совсем уж грустно добавил: – Риентанец.

– Из гостей? – хмыкнула я. Утвердительного ответа я никак не ожидала, но он незакономерно последовал.

– Угу, – промычал парень. – Развяжешь теперь?

– Придется, – согласилась я.

Вот так, не спрашивая, судьба свела меня с риентанцем. Только не похож он на все те страшилки, что о них ходят. Мелкий, худой, рассеянный и чересчур наглый. И это – риентанец?

– Извинения прислать по почте?

– Лучше не надо, – прошептал Косичка, ерзая на своем ложе. Стул дернулся, но до края кровати ему было далеко. – Брат узнает, что меня в плен взяла какая-то недалекая землянка – плешь проест.

– Печальный опыт? – сочувственно спросила я, пододвигаясь к мальцу и начиная расплетать узлы. На столе печально пылились неиспользованные инструменты. Теперь их только и оставалось, что сдать в утиль или спрятать в чемодан и везти домой. Деньги за них наверняка уже списали с моего счета.

– Чужой, слава звездам, – хмыкнул малец и представился: – Меня Танан зовут.

Едва не брякнув «я знаю», кивнула и стащила с него визор.

– Ох ты ж, – оценил он мою четвертьчасовую работу. – И ты это сама сделала? – Он восторженно осмотрел обволокшую его паутинку. – Научишь?

Я тяжело вздохнула: ссориться с риентанцами себе дороже, но вот «дружить» – еще напряженнее. И дернул черт все так красиво сделать, обмотала бы в три слоя изолентой – пережил бы. Только где изоленту незаметно достать? С серной кислотой и то проще, а синие раритеты только на чердаках деревянных развалин остались.

– Как-нибудь, – отмахнулась я.

– Слово дай, – потребовал Танан, внимательно следя за процессом. Даже не запротестовал, что его не подняли с кровати и заставляют кушать одеяло.