Скандал на драконьем факультете - [6]

– Так имя и писать – Лорка? – уточнил он, заполняя новую графу.

– Так и пишите, – милостиво, совсем по-драконьи разрешила я. В столице, наверное, такие имена в редкость. Но что ж поделать, привыкнут!

Старик аккуратно заполнил все нужные данные, после чего более торжественным голосом сообщил:

– Семестр начнется лишь через два месяца, дорогая Лорка. Оплату следует внести не позже, чем за неделю до начала обучения.

– Оп-плату? – я споткнулась на слове.

– Разумеется, – он теперь смотрел на меня, не мигая. – Маги могут поступить по наличию способностей, а оборотни платят по своему статусу. Драконы сами нас разорвали бы, поставь мы цену ниже, чем у волков или лисиц.

– Да? – я все еще не могла до конца поверить в провал, потому по инерции задавала вопросы: – А я думала, что мы, драконы, жадные…

– Не без этого, – он равнодушно пожал плечами. – Но не в тех вопросах, где оценивается ваш, драконов, статус, – показалось, что произнес он даже без нотки сарказма. И окончательно убил: – За первый семестр две тысячи монет. Золотом.

Дубовый стол перед глазами начал размываться, но я каким-то чудом продолжала стоять на ногах и зачем-то переспрашивать:

– Золотом?

– Золотом.

Канцеляр, должно быть, тут на всяких уже насмотрелся, потому и не думал моргать или удивляться. Странно, что он не с оплаты разговор начал. Или ему до сих пор не попадались ученики, заявляющие о своей драконьей природе и не имеющие в кармане всего лишь двух тысяч монет. Золотом.

Я из последних сил пыталась соображать, хотя вообще от тумана больше ничего не видела. Плохо, что золотом! Вот если бы серебром, тогда мне потребовалось бы ровно две тысячи лет для заработка.

Вскинула руки и махнула сверху вниз, чтобы он еще раз взглянул на мой сарафан. И вслух добавила, если не очевидно:

– У меня нет таких денег! – я серьезно преувеличила. До сего дня я была уверена, что во всем мире нет таких денег.

– Да? – он будто только теперь решил озадачиться и сокрушенно вздохнуть. – Тогда придется стирать твое имя из графы. Советую попытаться поступить на ведьмовской факультет.

– Но у меня нет ведьмовского дара, – на этой фразе я осознала себя все-таки больше мухой, чем драконом, так жалко она прозвучала.

И старик добил желанием помочь в моей проблеме:

– Тогда на факультет бытовой магии. Туда принимают любого, а колдовству учат на уровне, подходящем для хозяйственных нужд. Любого можно натаскать – хоть на магическую портниху, хоть на повариху. И стоимость всего пятьдесят монет. Золотом.

Больше я говорить не могла, хоть и не испытывала к канцеляру злости. А может, он получал извращенное удовольствие всякий раз, когда после короткой паузы добавлял «золотом»? Да хоть брульянтами! А мне надо выйти из этого душного коридора, глотнуть воздуха и как-то начать думать. Вещевой мешок тяжестью выламывал руку, а слезы обиды застилали глаза. Как же так? Неужели мало родиться драконом, надо еще и жить как дракон? Как же так?.. И, самое главное, что теперь делать?

Глава 3

Я долго сидела на обочине, невзирая на усиливающуюся вечернюю прохладу. Старалась не рыдать и понимала, что пора двигаться – или выйти из столицы туда, где таверны подешевле, устроиться на ночлег, или бежать на рынок для поиска знакомых торговцев. Монет на обратный путь мне не хватит, а дядя Матош хоть и добрый человек, но остается торговцем. Придется падать в ноги и просить, чтобы взял попутчицу теперь в долг – а возвращать, похоже, снова всем селом будем. И далеко не факт, что на этот раз соседи так же радостно начнут предлагать помощь. Или все же остаться на ночевку, а утром попытаться устроиться на какую-нибудь работенку? Вряд ли кто-то захочет платить мне столько, чтобы на обучение хватило, но хоть бы вернуться домой без огромных долгов…

Но продолжала сидеть я не только по причине сложности выбора – просто чувствовала: стоит только пошевелиться, как мозг сорвется в истерию. Достаточно лишь головой двинуть или моргнуть – как все, я больше не выдержу. И тогда, вместо сложного выбора, начну реветь и продолжу до самого начала нового академического семестра.

Я так сильно погрузилась в себя, что вовсе не замечала происходящего вокруг. Мешок только крепко удерживала, инстинктивно и бездумно. И когда пальцы онемели, вспомнила о реальности – а вместе с реальностью на меня нахлынули звуки. Неподалеку собралась группа людей, из центра которой раздавался жалобный девичий плач. Одного этого звука мне хватило, чтобы глаза защипало с новой силой, – я будто извне команду услышала больше не держаться. Но вдруг подумала, что жалость свою лучше перенаправить на другого человека, тогда себя жалеть будет некогда. И начала воображать, какая же беда приключилась с той девушкой – должно быть, не меньше моей.

Вот только ее слезливые крики мою версию отвергали:

– Да отойдите вы от меня! – она визжала на окружение. И слуги послушно отступали в стороны, хмуро переглядываясь. А девица громко сокрушалась: – За что?! Вот скажите мне, за что? Лучше годы просидеть среди этих снобов и зажравшихся мерзавцев? Разве отец меня настолько ненавидит?

Ей что-то неловко отвечали, но, похоже, девушке и не нужны были их реплики. Она лишь больше расходилась, а отчаянье ее делало воздух вокруг тяжелым и черным. Поразили меня не ее гневные крики, и не богатый наряд, а что никто из слуг не догадался одеть госпожу теплее. Даже я в длиннорукавном сарафане озябла, а на ней было напялено нечто, вообще с трудом называемое одеждой: короткая юбка едва прикрывала колени, обнажая ноги, а плечи и вовсе голые, ни единой тканевой лямки. Я раньше считала, что только самые легкомысленные женщины способны нарядиться в такое непотребство, у нее же голого тела больше, чем прикрытого! За недолгое пребывание в столице я видела нескольких женщин в мужских брюках, но и то не шло ни в какое сравнение с тем, что я видела сейчас. Девица была молода и светловолоса, но красоту ее лица невозможно было оценить из-за искривленного рта и опухших от слез щек. И, судя по ее состоянию, она здесь биться в припадке собирается как раз до начала нового семестра. Может, и дурная, может, и легкомысленно одетая, но вряд ли заслужила смерти от простуды.