Скандал - [31]

Наверху в доме Холландов царила атмосфера всеобщей мрачности и подавленности, но Лине было не до этого. Сейчас ее не интересовало ничего, кроме той тайны, невольным свидетелем которой она оказалась. Ее госпожа сидела в спальне перед туалетным столиком из красного дерева, спокойная и невозмутимая, словно прекрасная мраморная статуя. Элизабет вот уже полчаса бесстрастно глядела на свое отражение и ни разу не встретилась глазами с прежней подружкой по детским играм. Шел всего второй день после возвращения госпожи, и Лина вновь была лишь служанкой.

Ей никак не верилось, что Элизабет – прекрасная американка, которую так превозносили за лилейную белизну кожи, кажущуюся чистоту, нежность и скромность, – сегодня ночью вновь будет пробираться в конюшню, чтобы заниматься запрещенными вещами с одним из них. С одним из нас, поправила себя Лина. Она медленно водила гребнем по светлым прядям и жалела, что их обладательница так неожиданно и вероломно стала ее соперницей в любви.

– Хорошо, – нетерпеливо произнесла Элизабет, очнувшись от своих мыслей, – Теперь можешь заплести их.

Лина посмотрела на отражение своей госпожи в зеркале, и в ее глазах сверкнул гнев. Мгновение показалось девушке вечностью, но не успела она взять себя в руки и успокоиться, как раздался стук в дверь.

Элизабет осталась неподвижной, лишь едва заметно приподняла голову.

– Да? – отозвалась она.

Дверь открылась, и Лина, обернувшись, увидела свою сестру. Клэр была в таком же черном платье, рыжие волосы собраны на затылке. В руке она держала корзину для белья.

– Ты еще не закончила? – спросила она, переводя взгляд с Лины на юную мисс Холланд.

– О, Клэр, хорошо, что ты пришла! Заплети мне волосы, пожалуйста, – попросила Элизабет, по-прежнему не отрывая взгляда от отражения в овальном зеркале. Лина облегченно вздохнула, положила гребень на столик и торопливо пошла к двери, пробормотав, что идет готовить комнату для Дианы. Клэр бросила на сестру предостерегающий взгляд и печально покачала головой. Она с трудом наклонилась, чтобы опустить на пол корзину, а затем, мягко ступая по роскошному ковру, подошла к Элизабет. Лина остановилась в дверях и обернулась, словно хотела еще что-то сказать. В эту минуту она ненавидела Элизабет – в том числе и за ее столь демонстративно пренебрежительное отношение к себе. Девушка стояла в дверях и с холодной яростью смотрела, как Клэр быстро и умело разделила волосы и заплела в тугую аккуратную косу. Закончив, она отступила назад и спросила:

– Что-нибудь еще?

– Нет, спасибо… Ты пока свободна. Но потом позволь Лине попрактиковаться на твоих волосах. Похоже, за время моего отсутствия она кое-что забыла.

Лина сдержала обиду и промолчала. В ней снова ожили болезненные воспоминания из ранней юности, когда снобизм и заносчивость Элизабет только начали проявляться. Элизабет тогда исполнилось шестнадцать, и Лина стала ее личной служанкой. Ей каждый день приходилось наблюдать, как близкая подруга превращается в светскую львицу, в то время как она сама оставалась простой, обычной, бедной девушкой. И это ранило больше всего.

– Конечно, – донесся до нее ответ Клэр.

Она кивнула госпоже и подошла к роскошной кровати из красного дерева, на которой Лина разложила одежду Элизабет. Клэр аккуратно собрала все вещи и положила сверху, в корзину, а затем подошла к сестре и схватила ее за руку. Лина хотела вырваться и потребовать, чтобы Клэр не командовала ею, но слишком боялась сказать сгоряча что-нибудь лишнее.

– Спокойной ночи, мисс Холланд, – сказала Клэр, выталкивая Лину за дверь.

– Спокойной ночи, – ответила Элизабет, и Клэр незаметно толкнула сестру в бок.

– Спокойной ночи, мисс, – процедила Лина недовольным тоном.

Кода дверь закрылась, Клэр отпустила ее руку и пошла по коридору, украшенному специально освещенными изображениями Манхэттенских ферм, холмов и их обитателей. Комнаты обеих сестер Холланд располагались в западном крыле дома, на втором этаже, далеко от главных помещений, и, как поняла вдруг Лина, любой мог незамеченным подняться или спуститься по лестнице для слуг. Окна Дианы выходили на запад, а окна Элизабет – на север, на улицу. Вздохнув, Лина поднялась вслед за Клэр по узкой деревянной лестнице с чересчур низким потолком на третий, а потом и на четвертый этаж.

Чердак, который сестры Броуд делили с другими молодыми служанками, был темным и неуютным. Они все еще использовали для освещения свечи, поэтому после захода солнца комната казалась безграничной – необъятная глубина черного пространства. Лина слышала, как сестра ступает по голым доскам и ищет свечу. Она стояла в дверях и молча ждала неприятного разговора, мечтая перенестись куда-нибудь далеко-далеко отсюда. Но, похоже, выслушать очередную порцию нотаций все же придется… Через пару мгновений зажегся тусклый огонек свечи, и в комнате уже можно было что-то рассмотреть.

– Я бы хотела, чтобы ты не давала мисс Элизабет повода для жалоб, – сказала Клэр, зажигая вторую и третью свечи. Она прошла по скрипучему полу к латунной кровати, – Ответь же мне что-нибудь, Лина, не молчи.

Лина подошла к простому туалетному столику, взяла одну из ржавых заколок для волос – достались от щедрот мисс Холланд – и заколола ею одну из выбившихся прядей. Она взглянула в треснувшее зеркало, повернув голову, чтобы рассмотреть свой профиль. Лина не могла объяснить Клэр, что ее сжигали чувство несправедливости, жажда мести, жажда перемен…