Скалы из нефрита - [5]

Это непроницаемое выражение, ледяной взгляд. Его глаза, цвета темного шоколада в минуты ярости становились совсем черными. Было страшно потеряться в их глубине. Лед и пламя, холодная ярость. Это было хуже всего. "Как через это пробиться, как достучаться до него. Ну, осталось же в нем хоть что-то человеческое?" — лихорадочно соображала девушка.

— Ринар, ну Ринар, — голос Мариссы срывался от переполняющих ее эмоций. Она пыталась подавить всхлипы: "Только не истерить, не паниковать. Тогда все пропало. Он же стоит, слушает. Значит не все еще потеряно. Хоть и смотрит как на щенка, который скулит у его ног и непонятно чего хочет".

— Ну, чего ты добиваешься? Я все сделаю. Хочешь, я буду твоей игрушкой, твоей рабыней, твоей вещью? Я буду послушной, очень послушной. Правда. Я буду выполнять все твои приказы, слова не скажу. Все, все что хочешь. Только отпусти девочек. Пожалуйста, ну пожалуйста. Умоляю.

Мариссу душили рыдания: "А что, если ему все это не нужно, если он потерял ко мне уже всякий интерес и хочет лишь одного — отомстить. Такие, как он, не прощают. Я бросила его. Наверно ни одной женщине, которые когда-либо у него были, даже в голову это не приходило. Обычно бросал он. Даже не бросал, просто забывал, как о надоевшей вещи. Я же ушла, даже не обернувшись. Но он сам мне это позволил. Мы договорились. Он обещал отпустить и сдержал слово. Я не взяла ничего из того, что он покупал или дарил, проигнорировав пачку денег, которую он пренебрежительно бросил мне, как бы за услуги. Пытаясь унизить. Я ушла, нет, даже не уходила. Я бежала, летела, летела на крыльях вновь обретенной свободы. И никогда больше не пыталась его увидеть, выкинула его из головы, постаралась все забыть. Я долго выкладывала стену вокруг воспоминаний этого кусочка моей жизни кирпичик за кирпичиком. Этой безумной, дикой истории, которая со мной произошла. Чего мне это стоило, чтобы вернуться опять к нормальной жизни. Стараться не думать об этом кошмаре. Не думать о нем. Пренебрежение к его царственной особе. Это хуже, чем преступление против человечества. Какое наказание он определит мне? Неужели моя сестричка, пребывающая в святой наивности, понесет кару за мои грехи. Что я еще могу? Мне больше нечего предложить ему. Нечем откупиться. У меня ничего нет. Больше ничего уже нет".

Какое-то опустошение и слабость накатили на девушку леденящей душу волной. Ноги стали подкашиваться, и она стала сползать на мокрый асфальт по его сильному телу. Рухнув на колени у его ног, Мари продолжала с мольбой и надеждой смотреть на него, стараясь не опустить глаза под его пристальным неумолимым взглядом. Больше всего ей сейчас хотелось спрятать лицо в ладонях и забиться в истерике, но она не могла позволить себе такую роскошь, не сейчас.

— Отпусти Несс, мою сестру. Во имя всего святого, умоляю, не делай ей ничего, — хрипло простонала Марисса.

По лицу стекали капли моросящего дождя, смешиваясь со слезами и растекшейся тушью. Она понимала, что выглядела сейчас не лучшим образом, но ей было все равно.

Его люди стояли поодаль и с интересом наблюдали за этой сценой. Хрупкая рыжеволосая девушка в красном, стоящая на коленях у ног их главаря. Холодная промозглая октябрьская ночь. Студеный ветер пронизывает насквозь.

Возможно, ее уничижение потешило его самолюбие. Никто, ни он, ни его друзья никогда не видели эту гордую независимую девушку в такой позе, унижающуюся, рыдающую, молящую. Наоборот, ее вызывающе задранный подбородок, высоко поднятая голова и готовность дать отпор в любой ситуации, как бы ни пытались ее подавить, оскорбить, унизить, вызывали восхищение и раздражение одновременно. Мари всегда старалась показать, что не боится их, только это помогало ей тогда выжить. Ведь только стоит показать свой страх перед диким зверем, как он тут же броситься и растерзает, сразу определив тебя как жертву.

— Отпусти девочку, — коротко приказал Рен Тимуру, державшему Несс за предплечье.

— Беги, — бросил он сестре Мари таким голосом, каким отдают команды собакам.

Марисса видела, как в глазах Несс светятся стоп огни. Видимо, от ужаса та не соображала, что должна сделать.

— Беги. Убегай отсюда, дура, — закричала она на сестру.

Крик Мари вырвал Несс из оцепенения, и стоп огни в ее глазах погасли. Она стартанула так, как будто за ней гналась стая диких псов. Стая стояла на месте, провожая ее взглядами, сожалея о потерянном развлечении, но удерживаемая непререкаемым авторитетом вожака.

— Ну и че? У нас только одна осталась? — вздохнул удрученно Кондор.

— Мне что, тебе рассказать, как шлюшек найти? — зарычал на него Ринар. Он поставил Мариссу рывком на ноги и потащил в гостиницу.

"Нашу Муху в уголок поволок — хочет бедную убить, Цокотуху погубить", — услужливо подсказала Мариссе память. Она решила, что ей до истерического смеха уже недалеко. Администратор за стойкой и охрана гостиницы не обратили на вошедших никакого внимания, скорее всего, отлично понимая, с кем имеют дело, и решили не вмешиваться. Себе дороже.

Втолкнув Мариссу в номер, Рен снял куртку. Она тоже начала стаскивать пальто и сапоги, стараясь не напачкать.