Скалолаз. В осаде - [50]

Нет, искать будут, конечно, не только там, но не так рьяно. Из Уизера Квейлана переправят в Канаду, в Британскую Колумбию. Оттуда снова в Штаты, но уже на восточном побережье у Карибу, штат Мэн. И лишь затем частным самолетом, с тысячей предосторожностей, на Гаити. Потом в Венесуэлу. Там, в Каракасе, его уже с нетерпением ждут. Но сперва надо попасть в Уизер. Завтра вечером контрольный срок, и он должен успеть туда вовремя, если не хочет остаться на бобах, с кучей бесполезных бумажек, каждая из которых стоимостью в тысячу долларов. Вернее, девятьсот.

Однако ему ни за что не успеть с этой толпой кретинов. Кеннет и Телмар со своей бессмысленной враждой, доводящей порой до бешенства; Тревис, полицейский ублюдок, чертов психопат, помешавшийся из-за своего кретинического комплекса неполноценности. Тупая ярость и ненависть ко всему миру смешивались в нем в дичайшей пропорции. Он абсолютно не умел держать себя в руках, когда на него накатывало, а такие люди опасны потенциально. Их нужно сторониться, либо — если это невозможно — убирать сразу же, как только они становятся ненужными. Брайан… это вообще отдельный вопрос. Квейлан не хотел даже думать о нем. Во всей их компании более-менее стоящим человеком была Кристель. Но тут другая крайность. Слишком холодна и внимательно, по-звериному, расчетлива и опасна. Никогда нельзя ей доверять. Сейчас они вместе, и Кристель воюет на его стороне. А что будет дальше? Кто знает? Но Квейлан симпатизировал ей, поскольку уважал сильные натуры, а девушка была по-мужски несгибаемой, словно отлитой из стали. Она ничего не боялась.

Эти люди, подумал несколько отстраненно Квейлан, повиснут на нем мертвым грузом. Ненужные, бесполезные. Надо что-то делать. Предпринимать какие-то действия. Не сейчас, конечно, позже, когда деньги будут лежать в вертолете. Пара драгоценных чемоданчиков. Целое состояние. Министерство Финансов обеспечило одному из членов общества спокойную старость.

Он усмехнулся, поднимая голову. Сосны, сосны, со всех сторон сосны, ели и скалы. И ночь.

Квейлан никогда не загадывал на будущее, не любил мечтать и фантазировать. Что толку в пустых фантазиях, если, конечно, они не приносят заработков. Другое дело — писатели. Эти из любой самой дерьмовой истории умудряются выкачивать денежки, и за это их можно уважать. Их да художников-киношников. Люди, умеющие трепаться и на этом делать «баки». Остальные же люди со своей неуемной склонностью к Дурацким мыслеизлияниям вызывали у него раздражение, а нередко и откровенную злость. В частности, сопливый дурак Брайан. Уже несколько раз он начинал рассуждать вслух о том, как чудесно заживет на свои деньги. Он даже слово «деньги» говорил необычно. Что-то вроде «дюэньги», а еще чаще мягко — «денюшки».

Квейлан же рассчитывал на будущее возможные ходы потенциального противника — ФБР, и свои собственные контрмеры. Хотя не только Бюро жаждало видеть его шкуру сушащейся на шестах. Существовали еще ЦРУ и Международная полиция. Вторая по вполне понятным причинам, а первая… В Управлении очень не любили «двойников», равно как и отступников. Квейлан отлично понимал, что его ждет, попади он в лапы властей. Скорее всего, его нашпигуют пулями при весьма необычной «попытке к бегству», или он «повесится» в камере, а может быть, какой-нибудь кретин из заключённых вспорет ему живот на прогулке из-за недосмотра охраны.

И тем не менее, Квейлан не боялся будущего и грядущей смерти. Смерть, как известно, удел всех смертных, а жизнь… Он сам выбрал свой путь и не променял бы его ни на какой другой, чем бы ни заканчивалась эта кривая дорожка.

Улыбка все еще блуждала по губам Квейлана, когда Тревис остановился и спросил Хела, показывая тому мерцающий зеленым монитор:

— Далеко еще?

В слабой, трупно-изумрудной пульсации лицо полицейского приобрело сходство с персонажами фильмов ужасов — вампирами, оборотнями и прочей нечистью. Только, в отличие от кинострашилищ, Тревис шевелился, и эмоции на его лице были самыми настоящими. От этого он становился отталкивающе неприятным. Пар, вырывающийся изо рта при дыхании, смазывал черты, а намерзшие на усах сосульки, охотно ловящие тусклый холодный свет, казались стальными скобами, стягивающими плоть на тронутом разложением лице.

— Ну, что смотришь? Далеко еще? Где это место?

Хел с трудом оторвал взгляд от шевелящихся синюшных губ, взглянул на экран, а затем вверх, на темнеющие горы. Они казались еще более черными на фоне чернильного неба. Но их можно было разглядеть без труда из-за светлых пятен снега на склонах и карнизах. К своему собственному удивлению Хел вдруг осознал, что буран уже почти стих. Лишь редкие одинокие снежинки, кружась, падали с неба. В этом было что-то фантастическое. Нечто вроде галлюцинации, только там видят то, чего нет, а он не разглядел то, что произошло на самом деле.

«Наверное, это происходило слишком медленно», — подумал Хел. Когда снегопад заканчивается постепенно, то лишь через некоторое время замечаешь, что ветер уже стих и снег, ослабев, не лезет за воротник, не бьет по глазам, не треплет волосы, не сводит пальцы. Хел поймал себя на том, что довольно тупо разглядывает почти чистое небо и горы.