Скала Прощания - [21]

Саймон не знал, является ли он священником, танцором или глашатаем, возвещающим явление королевской четы. Когда он топнул своей блестящей от масла ступней, толпа восторженно взревела. Когда же он коснулся кончиков рогов, а затем поднял ладони к небу, тролли замерли и быстро возобновили свое торжественное песнопение. В течение нескольких минут он скакал по помосту, причем делал это старательно, как бы выполняя серьезную работу, а потом остановился, прислушиваясь. Еще четыре фигуры появились в дверях: трое ростом с троллей, и один, возвышавшийся над ними.

Бинабика и Слудига провели вперед. По одному троллю-стражнику стояло с каждой стороны, причем острия их пик были все время направлены на затылки пленников. Саймону хотелось встать и крикнуть, но широкая ладонь Хейстена легла на его руку, удерживая его на месте.

— Держись, парень. Они пройдут мимо нас. Повремени. Не устраивай представления для этого сброда.

Как тролль, так и риммерсман сильно похудели с тех пор, как Саймон видел их последний раз. Лицо Слудига в пышной бороде покраснело и шелушилось. Бинабик был бледнее, чем раньше, его когда-то загорелая кожа стала похожей на тесто, глаза ввалились, окруженные тенями.

Они шагали медленно, голова тролля была опущена, Слудиг же с вызовом огляделся и мрачно улыбнулся, заметив Саймона и Хейстена. Остановившись у рва, образовавшего внутреннее кольцо, риммерсман протянул руку и потрепал Саймона по плечу и тут же рыкнул от боли, когда страж ткнул его копьем в руку.

— Был бы у меня меч, — пробормотал Слудиг, ступив вперед и неохотно опустившись на один из табуретов. Бинабик занял другой, с краю.

— Тут одним мечом не обойдешься, приятель, — прошептал Хейстен. — Они маленькие, но крепкие. Посмотри, сколько их тут, проклятых.

— Бинабик! — горячо проговорил Саймон, наклоняясь через Слудига. — Бинабик! Мы пришли за тебя вступиться!

Тролль поднял голову, и на миг показалось, что он готов заговорить, но выражение его глаз было далеким. Он еле приметно качнул головой, затем снова уставился на пол кратера. Саймон почувствовал, как внутри у него нарастает гнев. Бинабик должен бороться! А он сидит, как старая кляча, ожидая убоя.

Нарастающий гул возбужденных голосов внезапно смолк. Еще три фигуры возникли в дверях и медленно двинулись вперед: Охотница Нунуйка и Пастырь Вамманак в полном церемониальном одеянии — в мехах, с украшением из кости и шлифованных камней. Еще одна фигура следовала за ними — молчаливая, мягко ступающая молодая женщина-тролль. Ее большие глаза ничего не выражали, а губы были сжаты в прямую линию.

Она окинула беглым, как бы невидящим взглядом табуреты и отвернулась. Тролль с бараньими рогами сопровождал пляской шествие троицы, пока они не достигли помоста и не уселись на диван из кожи, покрытый мехами. Незнакомка уселась прямо перед королевской четой, но на ступеньку ниже. Скачущий герольд — или кем он там был, Саймон никак не мог решить, — сунул тонкую свечку в одну из настенных ламп, а потом коснулся ею масляного круга, который тут же вспыхнул. Пламя побежало по кругу, за ним стлался черный дым. Через минуту дым рассеялся, поднявшись к потолку. Те, кто был рядом, оказались в огненном кольце.

Пастырь наклонился вперед, подняв свое крючковатое копье, и махнул в сторону Бинабика и Слудига. Пока он говорил, толпа снова запела, пропела несколько слов и замолкла, но Вамманак продолжал говорить. Его жена и молодая женщина смотрели перед собой. Взгляд Охотницы показался Саймону далеко не сочувствующим, скорее враждебным. Чувства остальных определить было сложнее.

Речь продолжалась некоторое время. Саймон уже начал подозревать, что властители Йиканука нарушили обещание, данное Джирики, когда Пастырь замолчал, махнул пикой в сторону Бинабика, затем сердито взмахнул в сторону его товарищей. Саймон взглянул на Хейстена, который поднял брови, как бы говоря: посмотрим, что будет.

— Обстоятельства имеют необычайность, Саймон.

Это заговорил Бинабик; причем глаза его были обращены к земле. Звуки его голоса показались Саймону не менее приятными, чем пение птиц или звук дождя по крыше. Саймон знал, что улыбается, как последний простак, но ему было в этот момент все равно.

— Кажется, — продолжал Бинабик голосом, сиплым от долгого молчания, — что вы с Хейстеном находитесь здесь гостями моих повелителей и что я имею должность говаривать вам все, что будут говаривать они, потому что никто здесь не имеет достойного знания вашего языка.

— Мы же не сможем вступиться за тебя, если нас не понимают, — тихо сказал Хейстен.

— Мы тебе поможем, Бинабик, а твое молчание не поможет никому, — сказал Саймон убежденно.

— Это, как я говорил, вызывает удивление, — просипел Бинабик. — Передо мной высказывают обвинение в бесчестности, и в одно и то же время я имею должность честно передавать рассказ о своих дурных поступках низоземцам, так как они почетные гости. — Слабый намек на мрачную улыбку промелькнул в уголках его губ. — Уважаемый гость, триумфатор драконов, тот, кто имеет обычай вмешаться в чужие дела, я вижу здесь твою руку, Саймон. — Он на миг сощурился, затем вытянул свои узловатые пальцы, как бы желая дотронуться до лица Саймона, — твой шрам приносит почет, друг Саймон.