Сизые зрачки зла - [10]

– Не повезло, – пробормотал он.

Теперь придется здороваться, выслушивать мнение жены о новом музыкальном шедевре и новости о здоровье тещи. Но нет худа без добра: можно позабавиться, рассказав ей о двадцати тысячах Чичерина. Собственно, можно и не торопиться, а попробовать прошмыгнуть в столовую. Он так и сделал, однако хитрость не удалась: не успел он выпить чашку кофе, как в дверях возникла фигура супруги, ту, похоже, предупредил кто-то из прислуги. Чернышев про себя чертыхнулся, но с дежурной улыбкой кивнул. Елизавету Николаевну сложно было назвать красавицей: лицо ее, хотя и правильное, казалось простоватым. В нем отсутствовала изюминка, в глазах не хватало блеска, а губы, обычно плотно сжатые, как будто намекали на недовольство супругом. Впрочем, бога гневить было нечего – жена ему досталась вполне миловидная, да к тому же богатая. Сделав над собой усилие, Чернышев поздоровался и вступил в разговор:

– Что ты, Лиза, так рано встала? Тебе доктор советует больше спать.

Жена любезно улыбнулась и сообщила:

– Я выспалась и уже поела, но хотела бы выпить с вами чай.

Она неодобрительно кивнула на чашку крепчайшего кофе, который Александр Иванович пил без сахара и молока, как пристрастился когда-то в Париже.

– Алекс, вам нужно отказываться от вредных привычек, табак и кофе подорвут ваше здоровье.

Чернышев поморщился.

– Я потом как-нибудь откажусь, сейчас у меня слишком много дел, кофе и трубка мне необходимы. Вот выйду в отставку, уедем в Лыткарино, там и будешь приучать меня к правильной жизни.

По тому, как губы жены поджались еще сильнее, Александр Иванович догадался, что отъезд из столицы в Лыткарино в ее планы не входит, да и его отставка ее тоже не прельщает. Это обнадеживало. Стараясь сдержать усмешку, он скроил на лице скорбную мину и сообщил:

– Лиза, ты все равно узнаешь, ведь матушка тебе непременно доложит, поэтому признаюсь сам. Я проиграл вчера огромную сумму в двадцать тысяч Петру Александровичу Чичерину. Я уже отправил ему деньги. Надеюсь, имения в этом году компенсируют нам эту потерю.

Супруга побледнела. Она сразу поняла, что ее скуповатый муж, все свои деньги предпочитавший отдавать в рост, заплатил карточный долг из ее приданого. Это означало, что мать и дед, не связываясь с всесильным Чернышевым, сотрут в порошок ее.

– Вы заплатили моими деньгами? – тихо уточнила она.

– У меня сейчас других нет, мои все вложены.

Муж говорил спокойно, но Елизавете Николаевне показалось, что она увидела в его глазах веселый блеск.

«А ведь он издевается надо мной, – поняла она, – специально рассказал мне об этом проигрыше, хотя мог бы и промолчать. Я же беременна, почему он не щадит меня? Похоже, что ему все равно».

Женщина опустила глаза. Сразу после свадьбы, когда они пару месяцев жили в Таганроге около царской четы, она еще надеялась, что в их заключенном по расчету союзе смогут проснуться теплые чувства. Но откуда бы им взяться, если муж холоден, как ледяная глыба? Его волновали лишь деньги и власть. Но и она не абы кто, и заслуживает уважения! Решив, что пора выказать обиду, Елизавета Николаевна явственно вздохнула. Чернышев понял, что перегнул палку, и постарался исправить ситуацию. Отвлекая жену, он весело сообщил:

– У меня есть приятная новость: я подал ходатайство с просьбой передать мне майорат, принадлежавший ранее государственному преступнику Захару Чернышеву. Так что скоро ты, Лиза, станешь графиней.

Но вместо радости, жена испугалась:

– Как же так? Граф Захар жив. Или вы будете добиваться его казни?

Чернышев поморщился, эта дурочка по простоте душевной ляпнула то, что шептали во всех гостиных. Почему людям нужно совать нос не в свое дело? Это все происки конкурентов из старшей ветви рода! Не сделав и сотой доли того, что он совершил для страны и престола, эти свиньи лезут в его огород. Ну, уж нет – он никому не позволит присвоить то, что принадлежит ему. Александр Иванович, не мигая, уставился на жену и отчеканил:

– Лиза, не говори ерунды. Мне не нужно добиваться казни графа Захара. Он – государственный преступник, а значит, должен быть лишен всех чинов, титулов, званий и имущества. Майорат закреплен на имениях еще его дедом, титул переходит вместе с майоратом. Имущество государственного преступника вместе с титулом отходит казне. Все абсолютно законно.

– Да? Я не знала… – протянула жена, но по ее тону Александр Иванович понял, что женщина ни в чем не уверена.

– Значит, спроси у того, кто знает – у своего мужа, – раздраженно буркнул он и поднялся, скомкав салфетку. – Мне пора к государю.

Решив проучить жену за бунт, Чернышев не стал целовать ей руку, а лишь кивнул на прощание.

Карета уже ждала его. Пора, пора ковать железо пока горячо! Николай I вставал очень рано и ценил то же качество в своих приближенных. Александр Иванович уже чувствовал, как напуганный пролитой кровью молодой император все сильнее попадает под его влияние. Царь не принимал никаких решений без его совета, обсуждал с ним все возникающие вопросы и, самое главное, Николай уже говорил словами своего нового советчика. Открывалась перспектива не просто блестящей, а фантастической карьеры. Только не спешить! Только не промахнуться!