Сияющий Алтай. Горы, люди, приключения - [208]

Птица-Синьцзян, когда-то полная российского духа, улетает от России все дальше… Ее огромный хвост – западные киргизские и казахские хребты Тянь-Шаня – с жемчужиной Западного Тянь-Шаня (Иссык-Кулем) все еще слышит всюду русскую речь и помнит прошлое великой некогда империи. Но нить памяти истончается. Белые кости ханьских игроков стучат о зеленое сукно все громче. И все сильнее удивление мне кульджинцев – «ол-лло-са?!»(«русский?!»)

Синьцзян – это 21 млн жителей. Шестая часть территории Китая. 13 национальностей – ханьцы, уйгуры (вместе – 85 %), казахи, монголы, дунгане, киргизы, узбеки, таджики, калмыки… Вдоль границ по-прежнему стоит большая китайская армия – военно-строительные дивизии, введенные сюда в свое время Мао. По внешнему виду самые обычные деревни, но с офицерами во главе. В Синьцзяне добывают нефть и газ, разводят скот, выращивают лучшие в Поднебесной фрукты. Синьцзяну уделяется большое внимание. Первый секретарь парткома автономного района впервые введен в состав Политбюро КПК.

Главные блюда Синьцзяна – плов и шашлык. Шашлык – всегда из свежайшей баранины, маленькими кусочками, тут же обвалянными в красных острых и душистых пряностях. Кусочки нанизываются по очереди – жирный, нежирный. Плов всех видов, вкусный – до онемения вкусовых рецепторов! У китайцев и уйгуров в Синьцзяне два главных в жизни события – свадьба и смерть, два соответствующих главных цвета – красный и белый. В обоих случаях главное блюдо – плов.

Важнейший вклад в мировую историю – Великий шелковый путь, основанный китайцами в V–VI вв. н. э. Торговый путь шел из древней столицы Китая Сианя в Индию (Южная нить) и Иран – Европу (Северная). Южный шел через Хотан – Кашгар. Северный – через Урумчи. Большая часть Великого шелкового пути проходила именно через Синьцзян.

Птица-Синьцзян летит, летит, широко раскинув огромные крылья. Голова ее – Богдо-Ула – обращена на восток, к восходу солнца. Горячо бьется ее сердце – Турфан. Крепко держат воздушный поток ее величественные крылья – Кашгария и Джунгария. Мощно и крепко ее тело – несокрушимые снежные хребты «Небесных гор». Широки перья ее хвоста – Западный Тянь-Шань. Летит, летит огромная Птица! И нет конца тысячелетнему ее полету!

А я сижу в пустыне Кумтаг, неподалеку от Дуньхуана, важного узла Великого шелкового пути. Подо мной спрессованная горячая галька пустыни. Вдали виднеется потай – древняя верстовая китайская башня. Где-то впереди – Северные ворота Великого шелкового пути. Мне кажется, что я отчетливо слышу негромкие колокольчики торгового каравана. Я знаю – если приложу сейчас ухо к земле, непременно услышу, как переступают копыта коней и верблюдов, как медленно и могуче бьется большое сердце – сердце древней и прекрасной Азии!

Увидеть Белуху и…

(зимняя Катунь, Тальменье озеро, охотничья заимка, охота на соболя)

Кто хоть однажды увидел Белуху (4506 м над уровнем моря – самая высокая гора в России за Уралом), с ее двумя белоснежными вершинами, ослепительной отвесной стеной из скал и льда с севера и змеящимися языками ледников с юга, из одного из которых бьет белая мистическая Катунь, – всегда будет стремиться увидеть ее снова и снова.

Я не исключение. Дойдя в первом своем конном походе на Алтай до истока Катуни летом в седле выносливого и хитроумного коня Аыски, я не мог не воспользоваться шансом побывать у Катунского хребта еще раз – на этот раз зимой. Тем более что маршрут этот, как и наш летний поход, уникален – никто до нас (не считая местных жителей) не был в это время в едва ли не самой дикой и труднодоступной части алтайской горной тайги.

Вид на Белуху с Иедыгема (В. Рыжков, 2008 г.)

Все началось опять в Усть-Коксе. Только доехав и успев поселиться в небольшой семейной гостинице – с лучшим на свете малиновым вареньем, – мы отправились посмотреть на Белуху. В Усть-Коксе Белуху, до которой не менее 100 км по прямой, видно со склонов гор, у подножия которых расположен этот райцентр. Затормозив на окраине села у горной подошвы, мы с Леной схватили фотокамеры и рванули вверх по снежному склону. Был вечер, садилось солнце, очень хотелось успеть до темноты. Предстояло подняться метров на 300–400 вверх. Нам уже грезились далекие снежные вершины, окрашенные алым закатом, и сине-дымчатые хребты, предстоящие небу и недостижимым снегам.

Увы, ушли мы недалеко.

Я еще не успел запыхаться, как был остановлен громким мужским окриком:

– Мужчина! Вернитесь!

Я оглянулся. Внизу у какого-то высокого железного забора, среди выброшенного из-за забора мусора, стоял молодой солдатик и кричал мне, чтобы я вернулся.

Я слукавлю, если скажу, что был к этому готов.

Солнце быстро садилось, времени было в обрез.

– Сейчас! Я подойду! Минуту! – крикнул я и быстро двинулся дальше наверх.

– Мужчина! Срочно вернитесь! – не унимался солдатик.

Оглянувшись снова, я убедился, что он уже не один – к нему спешил еще один боец.

Выругавшись, я двинулся обратно. Еще не хватало, чтобы меня ловили по горам всей частью! Подойдя и строго спросив звание солдатика – он оказался ефрейтором, – я потребовал старшего. Через пару минут из железных ворот к нам вышел полковник пограничных войск.