Сияющий Алтай. Горы, люди, приключения - [20]

Деваться мне некуда, выбора у меня нет, и я протискиваюсь в дыру глубже, нащупываю носками ног невидимую твердь, ухаю туда, задержав дыхание, и спустя мгновение после падения оказываюсь в странном месте. Где-то сбоку и ниже узкого верхнего коридора в недрах горы открывается вдруг огромный гулкий зал, широкий и высокий, с наклонным скалистым полом и таким же наклонным, падающим из недр горы потолком. На этом самом каменном полу стоит теперь Юрьич и светит вверх фонариком. Свет слабого фонаря едва достает до потолка зала. Сбоку и сверху от меня чернеет дыра скалистого люка, через который в зал, один за другим, падают мои приятели, такие же ошалевшие, как и я.

Здесь, в огромном подземном зале, у людей возникает чудное ощущение. Куда-то пропадает понимание верха и низа, вертикали и горизонтали. Невозможно теперь разобрать, где здесь вход и где выход, где верх и где низ, где право и где лево. Со всех сторон нас обнимает вечный мрак подземелья. Кажется, что мы или висим вверх ногами, как в открытом космосе, или стоим как-то сильно боком, но при этом отчего-то не падаем. Все выглядит почти как в фильме Стенли Кубрика «Космическая Одиссея», на межпланетной станции. Видится, что все мы стоим – или висим, под разными углами, а Юрьич прицепился подошвами к скале даже как-то отчасти вниз головой, как долговязая летучая мышь в присобаченной к шишкастой голове ковбойской шляпе.

Мы одеревенели и впали в дрему. Лучи наших фонариков светят куда попало, тая в темноте зала. В скошенной книзу горной полости душно и влажно дышится. Один только Юрьич деловит и сноровист. Он уже осторожно, оставаясь сильно наклоненным одновременно вбок и вниз, вышагивает по покатому скальнику куда-то, наверное к невидимому поддону зала, где вновь суется в какую-то дыру. Мы с разных концов зала тащимся за ним, головы у нас натурально идут кругом. Нас шатает, вокруг нас кружатся пятна света и призраки.

Лезем во вторую дыру, куда-то наискосок, и оказываемся в очередном темном коридоре. От него в стороны расходятся черные тесные ходы – еще, еще и еще. Юрьич куда-то волочит нас в темноте и скоро выводит обратно на высокий скользкий подъем, к главному входу. Наконец мы выбираемся, хватаясь за стальной провод, на поляну у входа в Разбойничью, выбегаем из мрака пещеры на яркое солнце, в спасительную жару дня. Крик птиц в лесу после беззвучных тьмы и холода пещеры кажется нам оглушительным. А глаза не могут разлепить веки – так ослепляет нас солнце летнего дня!

Легенда о Белой Даме

Где горы – там и истории. Во всяком месте, где живут люди, и особенно люди образованные и наделенные фантазией, да еще и снабженные полезными напитками, обязательно заводятся легенды и сказки, различного толка поверия и суеверия. А уж в таких особенных местах, как легендарная и таинственная сама по себе Денисова пещера, легенды и сказки заводятся во множестве и подавно!

Первейший тут рассказчик – все тот же наш Сергей Юрьевич. Умеет он напустить жути и тумана на бедного туриста, ничего не скажешь!

Антураж для напущения жути в этот раз избран им самый подходящий. Мы сидим вечером у костра на берегу Ануя, ниже большой поляны с гостевыми домиками и столовой, совсем близко к реке. Над нами серебрятся и бликуют красными всполохами от костра длинные листки прибрежных ив. Ануй тихо несется в ночи, от его воды волнами набегает прохлада, мы ежимся и надеваем теплые свитера. В котелке заваривается темно-янтарный чай. Небо усыпано яркими звездами, местами над рекой собираются и накрывают прибрежные кусты серебристые платки приречного тумана.

Юрьич сидит с нами у костра в своей сдвинутой на затылок ковбойской шляпе и рассказывает историю за историей про горячо им любимую Дениску (так здесь, по-простому, зовут Денисову пещеру). Его глаза блестят, большие губы то и дело растягиваются в добродушную улыбку.

Когда язык холодного тумана, как погребальный саван, касается из глубины ночи наших спин, вызывая дрожь во всех конечностях и мурашки по коже, Юрьич, умело избрав именно этот момент, интересуется, как бы в воздух:

– Вы, конечно, слыхали местную легенду про Белую Даму?

– Нет! Нет! Не слыхали! – напрашиваемся мы на рассказ. И конечно, тут же его получаем.

Юрьич ведет рассказ неспешно, отхлебывает чай из серебристой термокружки, наслаждается каждым прозвучавшим в ночи своим словом. Видно, что это его самая любимая история, притом самим им откопанная, тщательно выделанная и разукрашенная, история совершенно авторская. Он походит на Гомера, самолично декламирующего публике Одиссею или Илиаду.

– Все, что я вам расскажу, произошло на самом деле. Я ведь соответствующие документы самолично разыскал в Бийском архиве. Они достоверно подтверждают многие факты. Я же учитель истории в Бийске, учу с осени по весну! Детишек в школе образовываю! И в архивы в Бийске часто захожу, работаю в них. А летом каждый год здесь – на Дениске. Помогаю!

Мы молчим, ждем продолжения. Негромко шумит рядом спокойный Ануй.

– Вся эта история развернулась в Гражданскую войну. Тогда на Алтае большие были бои: красные, белые, зеленые – всех хватало, резня шла страшная… Тогда-то и объявилась на Алтае, здесь, на Ануе, дворянка Ксения, рассказывают, что из самого Санкт-Петербурга! Молодая, красивая, благородная. Бежала из столицы с матерью и маленьким братом, спасаясь от революции. Сначала все трое находились при войске Колчака, под его защитой. С ними и отходили, отступали на восток, с ними и оказались в наших Алтайских горах. Мать Ксении от всех испытаний и лишений сильно заболела, слегла. В это время они случаем очутились в Топольном, вы его проезжали, это село, ниже по Аную отсюда. Болезнь матери задержала их надолго в Топольном, когда уже ушли колчаковские войска. И вот жил в ту пору в Топольном зажиточный крестьянин, можно сказать, кулак, некто Жихарев. Очень ему приглянулась тонкая и образованная дворянка Ксения, но не для себя, а для младшего сына, которому как раз пора подошла жениться. Подумалось кулаку Жихареву так: отчего бы не взять молодую, красивую, пригожую и высококультурную Ксению женою за сына? Тем более денег у приезжих ни гроша, еду и ту берут у сердобольных соседей. А Жихаревы – хозяева крепкие, обильные! Чем не выгодный брак?