Сияющий Алтай. Горы, люди, приключения - [168]

Продвинувшись еще немного вперед и вверх, мы оказываемся на очередном водоразделе. Вправо вода стекает в Аккол, влево к северу в приток реки Жумалы, речку Сары-Тас. Высота уже достигает 2710 м, мы делаем короткую остановку перед началом крутого спуска. Карта показывает тропу поперек перевала впереди на востоке, километрах в двух от нас. Но мы находимся в пути уже долгие восемь часов, солнце совсем скоро зайдет за горы, и тогда быстро стемнеет. Нам следует поскорее спуститься вниз и еще засветло встать на ночлег. Времени ехать до тропы уже нет, и Петр с Толей решаются ехать по прямой, без дороги.

На высокогорье важно, чтобы ночь не застала тебя в пути и в негодном для привала месте. Как только солнце заходит за хребты, что здесь случается много раньше, чем на равнине, в горах смеркается и стремительно темнеет. Разом же падает и температура, становится очень холодно. Днем может быть жарко, под тридцать, а после захода солнца воздух моментально студенеет почти до нуля или вовсе уходит в минус даже в июне и июле. Резкие перепады температур в десятки градусов – еще одна особенность высокогорья. Для ночевки требуются поляна с травой для лошадей, вода, топливо для костра. Всего этого нет на вершинах перевалов, для этого необходимо засветло успеть спуститься пониже.

Граница дня и сумерек совсем близко. Мы спешим. И летим вниз крутым каменистым склоном. Тропы нет, или она едва намечена. А может, едва заметная тропа и вовсе звериная – маралья или козерожья. Склон очень крут, и правый бок лошади почти прижимается к горе, шоркая меня коленом и боковиной ботинка о сухую осыпчатую породу. Кони поминутно оступаются, едва не улетая вместе с нами в пропасть. Мы решительно и с каждым шагом съедаем высоту. За затяжной и крутой осыпью упираемся в новое препятствие, еще более опасное, – крупный и крутой курум. Представьте себе очень крутой горный склон, состоящий сплошь из огромных, с ломаными краями глыб. Этот склон выглядит как непроходимый обрыв. Лошади испуганно останавливаются, упираются, боясь залезать в этот каменный лабиринт, где они могут переломать себе все ноги и погибнуть. Теперь впереди нас едет Толя. Он торопится и рычит:

– Спешиваемся!

Толя спрыгивает с коня и рвет его за собой прямо в средоточье скал. У нас голова идет кругом. Мы сгрудились на почти отвесном горном склоне. Выше нас отвесные осыпи, ниже – циклопические завалы из камней. Толя лупит своего мерина веревкой по морде, тот рвется в стороны, но все же отчаянно вступает в мрачный скальный лабиринт. Его ноги проваливаются в черные дыры меж валунами и он отчаянно выдергивает их на свет. По короткой шерсти его сильно посеченных ног сочится ручейками алая кровь. Я тащу вслед ему своего несчастного коня. Он скользит по камням, железные подковы скрежещут, оставляя кривые белые линии на поверхности гранита. В выпученных глазах моего мерина застыл ужас, он вышагивает по возможности аккуратно, но все равно то и дело спотыкается, проваливается в дыры меж камнями и весь дрожит. Скоро и по его избитым ногам ниже колен густо струится кровь. Часть из нас не может затащить в камни своих лошадей, как ни дергают их и как ни висят на веревках. Далеко внизу злой и вспотевший Толя уже переволок своего мерина через скалы и теперь прыгает наверх за остальными лошадьми, матерясь и размахивая руками. Он протаскивает их одну за другой вниз сквозь каменные нагромождения. Кони заваливаются боками на острые скалы, хрипят, оступаются, падают на колени, нам становится страшно за них. Как они вообще могут уцелеть в таком аду? За скачущим по хаотически наваленным глыбам Толей, за прыгающими вслед за ним лошадьми тащатся люди, оступаясь и ежесекундно хватаясь за выступы скал руками, чтобы не свалиться самим. Все измучены, все в ужасе от испытания, выпавшего лошадям. Весь этот кошмар продолжается не менее получаса. Ноги у всех коней окровавлены, они стоят ниже скального курума и лихорадочно дышат. Мы тоже все взмокли и ошалели.

За час умопомрачительного спуска крутой осыпью и страшным курумом мы стравили не меньше трехсот метров. Но наши испытания на сегодня еще не закончены. Теперь мы продираемся на измученных конях через густые заросли колючих кустов. На запекающуюся кровь побитых лошадиных ног толстым слоем налипают сухие листики карликовой березы, пыль и грязь. Наши глаза заливает режущий горячий пот. Через полтора часа после начала дикого спуска мы оказываемся на полевой дороге, на левом берегу маленькой тихой речушки. Это и есть Сары-Тас (желтый камень). Еще километр пути, и мы уже в сумерках быстро расседлываемся и ставим лагерь на засушливой травянистой поляне чуть выше впадения Сары-Таса в Жумалы, на высоте 2100 м. Благодаря безумному спуску мы успели к месту ночлега почти засветло. Кони поколотили и покровавили себе ноги. Но, к счастью, не переломали их. Девять часов пути и 32 км остаются позади.

Шесть дорог ведут на Укок – и простых среди них нет.

На высокогорных стоянках

Ночевка на Сары-Тасе в начале августа холодная и звездная. На закате над высокими горами пылают малиново-оранжевые облака. Широкая и сухая поляна, пересекающая ее проселочная дорога, мелкий брод через прозрачную речку, выступающие из воды круглые влажные камни. На речке устроено что-то вроде низенькой запруды из сплетенных веток, через нее с легким шумом перетекает ледяная чистая вода. Ниже бархатно шумит Жумала, на карте на ее берегу указаны древние развалины, но мы до них не доходим – так устали. До леса, растущего выше, приходится бегать за дровами, что утомительно. И тогда мы обильно добавляем к дровам в огонь сухой кизяк, во множестве разбросанный по поляне. Кизяк выгорает медленно, жарко, почти бездымно. Цвет его горения – пламенеюще-оранжевый. Выше по Жумале, в километре, виднеется стоянка, там живут пастухи, ходит скот, вьется над избушкой дымок. Стоянка так и называется – Жумала. Петр и Толя прыгают в седла и уезжают в густых фиолетовых сумерках на стоянку – навестить родню. Мы устраиваем костер в небольшой яме, варим на ужин жирный суп, с четырьмя банками тушенки в котел, – для восстановления сил и чтобы согреться. Уже совсем стемнело и мы расходимся спать. Но совсем скоро, в четыре часа утра рассветет, а в пять в стенки палаток ударит солнце. И сразу станет тепло.