Сияющий Алтай. Горы, люди, приключения - [126]

В горах быстро темнеет, становится прохладно. Мы сидим кружком у костра, смотрим в оранжевый горячий огонь. На огне два котелка – с кипятком для чая и с мясным супом. Рядом на обгорелой палке Кошон прилаживает третий закопченный котелок и принимается варить в нем жесткую, как покрышка, козлятину. Козлятина варится в Кошоновом котелке несколько часов кряду.

Кошон по мере выкипания раз за разом подливает воды, но козлятина не под дается: в нее, как в кусок сухого корня, даже вилка не втыкается. Наши проводники невозмутимы – ничего, будем варить дальше!

Мы потрясены сегодняшним переходом. Косогор, подъем на маяк, съезд по лавинной осыпи, страшный лес, брод через Юнгур – все это мимо дорог, на пределе сил наших и коней. Даже вчерашний день с его перевалом и мокрым косогором кажется нам сейчас сравнительно легкой прогулкой.

– А что завтра, когда вверх поедем по Юнгуру, полегче будет? – робко интересуемся мы у Кошона с Петром. Петр только молча сплевывает. А Кошон обещает, что завтра точно будет попроще дорога. Но уже не так уверенно, как накануне.

– Вы сами-то здесь бывали раньше? – интересуюсь я.

– Я сам-то не был, а Петр был – он охотился в этих местах. Здесь охота хорошая.

Петр молча кивает.

– Ну а дальше он был? Там, наверху? Где перевал на Шавлу?

Петр отрицательно машет головой.

– Как же это так, Кошон? Вы что же, сами дорогу не знаете?

– Сами не знаем, но мы мужиков поспрашивали в Джазаторе, кто тут бывал. Точнее, один человек там бывал… Он нам и рассказал примерно, как ехать. Говорит, что проехать там можно… Посмотрим…

Когда вокруг наступает глубокая ночь, мы расходимся по палаткам. Тьма, шумит Юнгур, луну закрыла гора. Я долго не могу уснуть, лежу и ворочаюсь в спальнике с закрытыми глазами. Мой мозг прокручивает яркие картины уходящего дня, как цветное кино, как крутой таежный триллер. Вот я карабкаюсь на коленях к маяку по травянистому склону. Вот съезжаю на заднице по отвесной серебристой осыпи. Вот тяну на веревке своего заплаканного коня. Вот продираюсь с ним сквозь буреломы. Вот лошадь Артема кубарем летит вниз через голову, и под ним трещат и ломаются кусты…

А где-то рядом в ночи стоит мой конь и, дрожа всем телом, припоминает сейчас все то же самое.

День пятый: дикий Юнгур

Утром на берегу Юнгура у самой воды на влажной серо-голубой глине – свежий волчий след. Крупный, вытянутый, узкий, с оттисками острых когтей, в отличие от круглого собачьего. Ночью или рано утром матерый волк-самец вышел из леса рядом с нашей стоянкой и переплыл Юнгур на левый берег.

До устья Юнгура, где он в скальном горлышке прорывается в Аргут, от нас всего километров шесть. По левому берегу на карте туда показана тропа лесом, но Кошон говорит, что она давно заброшена и что нам там не проехать. Да нам туда и не надо. Нам надо наверх, на восток, к далеким шавлинским перевалам.

Юнгур – место дикое, дивное, мощной красоты. Труднодоступный, затерянный мир.

По всей реке стоит густая старая тайга. В ней много зверя. Всюду видны свежие следы маралов, косуль, волков, медведей. По обеим сторонам узкого ущелья поднимаются высокие скалистые стены гор, Юнгур звонко бурлит внизу. Не раз мы видели в лесу маральи ванны – неглубокие лужи с глинистым дном, в которых любят купаться олени, видимо чтобы спастись от гнуса. Когда мы подъезжали к ним, вода в озерцах была еще мутная – марал услышал наше движение и спокойно ушел в лес за минуту до нас.

Вид на Юнгуре (В. Рыжков, 2009 г.)

Выехав с гостеприимной поляны, мы переправились вчерашним бродом обратно на левый берег и двинулись вверх по течению. Тропа то появлялась, то исчезала. Она бежала редким лесом прямо у берега реки. Юнгур бушевал в порогах, но порой затихал, разливаясь мелкими рукавами по галечному дну. В таких тихих местах мы выезжали прямо на реку и ехали по мелководью, любуясь ущельем. Слева и справа в Юнгур впадали чистые речки. Так мы ехали два часа, медленно набирая высоту.

Никаких признаков человеческого присутствия. Никаких следов даже старых костровищ. Выше места нашего ночлега нет ни одной поляны, на которой можно было бы встать с лошадьми. Почти от самой воды начинаются лес и крутые подъемы. Только уже сильно выше, близ устья правого притока Юнгура, речки Куранду, мы увидели на влажном берегу примерно недельной давности след от горного ботинка. Кошон, осмотрев след, предполагает, что здесь ходил турист-одиночка, который перевалил сюда с Шавлы, чтобы налегке осмотреть верховья Юнгура. Но куда он ушел и ночевал ли он на Юнгуре – не ясно. Следов его костра мы не нашли.

Первые два часа мы едем, отдыхая в седлах. Дорога по реке простая и живописная. Нам начинает уже казаться, что сегодня мы сможем перевести дух и обойтись без экстремальных испытаний. Но, увы, все у нас еще впереди!

Наша задача – подобраться сегодня как можно ближе к шавлинским перевалам, т. е. забраться подальше и повыше в горы. Так мы доезжаем до стрелки двух рек. Вправо на юго-восток уходит основное русло Юнгура, туда же убегает и едва различимая конная тропа. Влево на северо-восток уходит глухое узкое ущелье Куранду – в него нам и надо. Судя по карте, в истоках Юнгура стоят огромные снежные пики, большие ледники, вершины за 3700 м высотой – нечего туда и соваться с конями. Наш план другой: попробовать перебраться на верхнюю Шавлу через истоки Куранду. Там, судя по карте, нет ни ледников, ни снежников, да и горы немного (но лишь немного!) пониже – около 3200 м. Там, судя по рассказам джазаторского земляка Петра и Кошона, можно попытаться перейти с конями на реку Шавла, обогнув тем самым непроходимые снежные пики. Но вот только сейчас мы находимся на высоте 16000, и это значит, что нам предстоит набрать огромную высоту – полтора километра! И все мы отлично понимаем, что это означает на практике.