Сияющий Алтай. Горы, люди, приключения - [124]

Тишина. Кто-то курит, кто-то пьет чай. Яркое солнце греет и слепит нас. Ветра нет, полный штиль.

– Мы это место называем «маяк»! – рассказывает Кошон. – Оно на углу горы, отсюда открывается вид во все стороны, как с маяка. И само это место тоже видно отовсюду. Вот поэтому и назвали его «маяк».

На круглом бугре никаких следов человека: ни спички, ни бумажки. Только медленно колышется теплый воздух и сушит траву солнце.

Однако как мы отсюда попадем к Юнгуру? Ничего кроме пропасти с маяка не видно, а до берега реки будет поболее километра по вертикали.

Петр и Кошон в сторонке обсуждают этот же вопрос. Подойдя к нам, Кошон сообщает:

– Здесь есть одна старая тропа, верхом. Но она уходит шибко далеко, в самые верховья (Юнгура), а нам надо прямо здесь где-нибудь спуститься. Во-о-он на ту поляну! – Кошон показывает вниз, где прямо напротив маяка на другом берегу реки лежит большая ровная зеленая поляна. И правда, прекрасное место для стоянки конной группы.

До поляны от маяка рукой подать, чуть больше километра, но по вертикали. Между нами пропасть. Как же мы туда попадем, на эту полянку? Мы начинаем подозревать неладное и волноваться. Я разворачиваю карту и убеждаюсь, что никакой тропы на ней нет: ни до маяка, ни самого маяка, ни от маяка дальше – что верхом по гребню, что прямо вниз. Короче, едем дикими охотничьими тропами, знакомыми только молчаливому Петру. Спрашивать его о чем-то бесполезно. Будем просто следовать за ним, и будь что будет.

Сели на коней и двинулись дальше. Проехали небольшое седло, на котором действительно была видна едва заметная старая тропа. Она убегала вершиной склона далеко вперед и терялась там среди камней. Нам же надо было прямо вниз, к Юнгуру, и тогда мы снова съехали с тропы.

Вниз падала длинная серебристая осыпь, метров в тридцать шириной, очень крутая. Она уходила вниз так далеко, что мы даже сверху не видели ее нижнего края. Судя по всему, это было ложе огромной лавины, которая сошла здесь когда-то, сметая на своем пути, как бритвой, могучие деревья лежащего ниже нас густого хвойного леса. Осыпь вся была устлана плоскими острыми камнями, с режущими изломанными краями, в толстом слое которых вязли ноги и утопали копыта лошадей. Мы начали спуск по осыпи. Уклон был большой, и мы сползали вниз почти лежа на спинах, упираясь ногами и руками. Сзади осторожно съезжали вслед за нами на своих напряженных крупах тяжело навьюченные кони. Съезжала и хрустела осыпь, катились серебристые камни, мы молчали и пыхтели от напряжения. Еще громче пыхтели позади нас потные кони. Жаль, никто нас не видит здесь! Вот так конный поход! Мы были похожи скорее на спускающихся с вершины скалолазов, зачем-то прихвативших с собой на восхождение коней, чем на степенно едущих по тропе конников.

А уж эти алтайские лошади – настоящее чудо света! Кажется, что им подвластно решительно все. На вид скромные, невзрачные, невысокие, непородистые, они смело направляются туда, куда не всякий человек решится сунуться. Они спокойно трусят по узким тропкам над отвесными пропастями, карабкаются по почти отвесным стенам, переходят вброд бурные горные реки, продираются через густые буреломы, переходят, проваливаясь по брюхо, снежные поля, не пугаются болот, одолевают километровые крутые перевалы и при этом еще везут на себе людей с их грузами. Лошади – настоящие, скромные и незаменимые герои Алтайских гор. Что люди делали бы без них, как они выжили бы без них? Да никак! Алтай никогда не был бы освоен и обследован людьми, если бы не алтайские кони.

Таким вот манером, отдуваясь и сползая вместе с осыпью и лошадьми вниз, мы постепенно съедаем высоту. Спуск физически очень труден, но не опасен. Тем более день выдался ясный, жаркий, камни по осыпи сухие. Через час медленного, осторожного спуска мы приближаемся к нижней части осыпи. Маяк остается высоко над нашими головами. Юнгур, напротив, заметно к нам приблизился. Его шум стал громче, мы уже различаем детали на его мчащейся воде, на его живописных берегах.

Вдруг мы замечаем, что осыпь внизу резко обрывается в скалистую пропасть. А ведь мы стравили спуском по ложу лавины хорошо если только половину высоты от маяка до реки. Одновременно с этим Петр начинает совершать свои маневры. Он смещается ниже меня к правому краю осыпи и принимается искать выход с осыпи в сплошной лес, который давно уже встал по правую сторону от нас.

Так как мы спускаемся вдикую, без всякой дороги, то Петр ищет выход с осыпи на звериную тропу, которыми изрезана вся горная тайга. Маралы, косули, козероги ходят по лесу своими едва заметными тропами, паутина этих троп покрывает все горы, и Петр рассчитывает продолжить путь по одной из них, выйти с осыпи вправо, пока мы не уперлись в край пропасти, который быстро приближается к нам снизу.

Наконец он замечает едва заметную тропку, уходящую в густую чащу, и скрывается в ней. Я следую за ним, ведя коня в поводу, а за мной вступают в лес все остальные.

Мы надеемся перевести дух после осыпи, надеемся, что в лесу спускаться будет попроще, но все выходит наоборот. Дальше начинается настоящий ад.