Сияющая темнота - [46]

— Я лотапарянин, с Лоты.

— Ну, не знаю, что об этом думают лотапаряне, а я удивлён, что у вас нашлось что-то общее с Гараманом. Ну, не считая вашей общей ненависти к машинам. Отличная штука — ненависть. Близкая родственница страха. И ведь именно в этом всё дело, не так ли? Страх. Страх различий, боязнь иного, страх перед тем, что не понимаешь. Страх перед теми, кто не похож на вас.

— Я не боюсь машин, — спокойно ответил Мезант, когда они заходили в клетку лифта, который повёз их в глубины космической станции. — Просто я хочу, чтобы органическая жизнь — истинная жизнь — заняла в галактике должное место. Я не имею ничего против машин.

— Разумеется, — слегка поддразнил Доктор. — Они должны быть в каждом доме. Они отлично строят и поднимают тяжести, просто должны знать своё место, верно? Лишь бы больше никуда не лезли. Но чем это всё продолжится? Вначале машины, а что потом?

Доктор посмотрел на Гарамана:

— Может быть, вы высоких людей недолюбливаете, Гараман?

Доктор изобразил на лице пренебрежение:

— Избавимся от них, да? О, ещё есть худые люди — мы же не любим тощих, правда? Выслать их всех на остров, пускай среди себе подобных живут. И рептилий. Как вы относитесь к рептилиям, Гараман? — он осмотрел Мезанта с ног до головы. — Какие-то они изворотливые. Любят когда жарко и сухо, в отличие от нас, людей. Мне кажется, им нельзя доверять. Давайте и от них избавимся?

На мгновение у Мезанта расширились глаза.

— И глазом не успеете моргнуть, — завершил Доктор, сложив руки на груди, — как осталась лишь вселенная Гараманов. Маленьких, напуганных, помешанных на власти Гараманов. Все одинаковые, все раздражительные, все винят друг друга в том, что случилось.

Он подался вперёд и посмотрел на Гарамана:

— И когда после всего этого вы посмотрите по сторонам и увидите, что вселенная лучше не стала, что вы сделаете?

— У вас не получится, — процедил сквозь зубы Гараман. — Не удастся настроить Мезанта против меня. Мы с ним работали вместе достаточно долго, чтобы знать, что мы думаем и во что верим. Ваши умные слова это не изменят.

— Не изменят? — вздохнул Доктор. — Ну, что же, не буду тогда и пытаться.

Он опустил руки в карманы и молча уставился в потолок. Лифт опустился к центру управления «Светоча». Когда он проходил сквозь потолок центра управления, Доктор думал о том, сколько сил — машинных сил — было положено на строительство этой станции. Она была размером с небольшой город, построить что-то таких размеров не вызвав ни у кого никаких подозрений было невероятным достижением. Но, как и со многими достижениями, его суть определится тем, для чего оно будет использовано, и на этот счёт он надежд не питал.

Он ещё ничего не сказал Гараману и Мезанту, но штыри в кормовой части станции были подозрительно похожи на конвертеры Бишопа, предназначенные для извлечения энергии из чёрных дыр. Для чего им понадобилось столько энергии?

Они вышли из лифта, и вокруг них загорелись осветители. Они были на широкой круглой платформе, края которой были скрыты в темноте. Кругом были изогнутые панели с приборами, каждая из них была освещена индивидуально. Было ощущение, что это музей, а не центр управления.

— Мило, не находите? — спросил Гараман.

— Ну, как для куска металла… только не обижайтесь, — добавил он, повернувшись к роботу-супермодели, стоявшему рядом с ним, — тут очень мило. Но зачем всё это?

— Освобождение! — драматически произнёс Гараман. — Считайте, что это — жемчужина в раковине станции.

— Вы отказались от метафор про свет и тьму? Могу вас понять — они уже набили оскомину. Итак, теперь мы, значит, перешли на морепродукты? Ладно уже вам, Гараман, расскажите нам, зачем это? В чём же важность этой станции?

Гараман притворно вздохнул.

— Ну, ладно, — сказал он. — Раз уж вы так настаиваете…

— Да-да, настаиваю, — подгонял его Доктор. — Рассказывайте.

— А вы не хотите угадать? Ну же, Доктор, у вас должны быть какие-то мысли. Вы же умный человек.

Доктор удивился:

— То есть вся эта станция это не просто место, где вы спрячетесь? Милая крыша над головой, где вы спрячетесь, пока галактика катится в тартарары?

— Вы же не думаете, что я настолько терпеливый?

— Ну, — рассуждал Доктор, — учитывая, что вы её прятали столько лет в чёрной дыре, у вас должны быть неплохие гравитационные и темпоральные экраны. Вы могли бы собрать всех ваших сторонничков и засесть внутри Сентилли, ждать пока галактика начнёт воевать, машины окажутся побеждены, а затем вы выходите… и — надо же, едва месяц прошёл!

— Это запасной вариант, — признал Гараман. — Но нет. Я не настолько терпелив, Доктор. Тем более, я не уверен, что в случае войны между организмами и неорганизмами победят организмы.

Доктору секунду подумал, потом пожал плечами:

— Нет, других идей у меня нет. Давайте, выкладывайте. Для чего эта станция?

— Вы меня разочаровали Доктор, очень разочаровали.

— Хватит уже злорадствовать, — отрезал Доктор. — Это некрасиво. Неудачный день у всех бывает.

Гараман на секунду задумался, а затем кивнул и подозвал робота-супермодель. Тот молча подошёл.

— Доступ «Гараман AC001», — сказал Гараман роботу.

Робот поднял правую руку ладонью вверх и закатил рукав безупречно сшитого пиджака. На руке раскрылась длинная тонкая панель. Зашипев сжатым воздухом, оттуда поднялся тонкий полосатый жёлто-чёрный цилиндр. Гараман взял его, панель закрылась, и робот опустил руку.