Сияющая цитадель - [8]

Оскайн моргнул.

Спархок коснулся плеча Вэниона и кивком предложил ему отойти. Двое пандионцев удалились вглубь зала.

— У меня проблема, Вэнион, — шепотом сообщил Спархок.

— Вот как?

— Я ломаю голову, под каким бы предлогом нам отправиться из Материона на достаточно долгий срок, чтобы вернуть Беллиом, но пока у меня есть только одна идея, которую не раскусит разве что ребенок. А Элана неглупа, и ты это знаешь.

— Что верно, то верно.

— Афраэль не сказала ничего толком, но у меня сильное чувство, что она хочет, чтобы мы отплыли с Эмбаном и Тиниеном, и я судорожно изобретаю предлоги, чтобы отложить их отплытие. Есть идеи?

— Попроси Оскайна помочь тебе, — пожал плечами Вэнион. — Он дипломат, и лгать для него так же естественно, как дышать.

— Хорошая идея, но я же не могу ему рассказать, куда и зачем мы на самом деле отправляемся, не правда ли?

— А ты и не рассказывай. Только скажи ему, что тебе нужен предлог, чтобы на некоторый срок покинуть город. Оскайн достаточно тертый калач, чтобы сразу распознать, что дело государственной важности.

— И почему я об этом не подумал?

— Возможно потому, что ты связан кучей клятв. Я знаю, что ты клялся говорить правду, но это совсем не значит, что от тебя требуется говорить всю правду. Кое о чем ты можешь умолчать. Умалчивать — очень важное умение для магистра.

Спархок прищурился:

— Вижу, мне пора обратно в школу. Мне кажется, что я всю оставшуюся жизнь буду получать от тебя инструкции — и чувствовать себя полным недотепой.

— Для того и нужны друзья, Спархок.

— Ты ведь и не собираешься говорить мне этого, не правда ли? — Спархок прилагал все усилия, чтобы избавиться от обвинительной интонации в голосе.

— Нет, пока нет, — ответила принцесса Даная, поправляя кукольный чепчик на голове кошки. Мурр эта идея не нравилась, но она мужественно терпела все издевательства маленькой принцессы.

— И почему же? — спросил Спархок, бросившись в одно из синих кресел, которыми были обставлены королевские покои.

— Потому что может случится так, что это окажется ненужным. Отец, ты не найдешь Беллиом, пока я тебе этого не разрешу.

— Ты хочешь, чтобы мы плыли с Тиниеном и Эмбаном?

— Да.

— И далеко?

— Это не имеет значения. Я только хочу, чтобы Тиниен был с нами, когда мы отправимся в путь, вот и все.

— Так ты не считаешь, что мы должны плыть именно на этом корабле?

— Нет, конечно. Я только хочу, чтобы Тиниен был с нами несколько дней. Мы отплывем в море на несколько лиг, а затем, если хочешь, пару дней покружим. Мне все равно.

— Спасибо, — кисло пробормотал он.

— Не за что. — Она взяла на руки кошку. — Как, по-твоему, она смотрится в новом чепчике?

— Вполне.

Мурр одарила Спархока ненавидящим взглядом.

— Сейчас я не могу объяснить вам, в чем дело, ваше превосходительство, — говорил Спархок Оскайну в тот же день, когда они встретились наедине в одном из коридоров. — Все, что я могу сказать, что мне нужен предлог покинуть Материон с группой в восемь или девять моих друзей на неопределенное время — недель так на семь или около того. Необходимо убедить мою жену, что это важно, но не настолько серьезно, чтобы она обо мне беспокоилась, и что я должен плыть на одном корабле с Эмбаном и Тиниеном.

— Хорошо, — согласился Оскайн. — Ты хороший актер, принц Спархок?

— Не думаю, чтобы кто-нибудь стал платить деньги за мою игру.

Оскайн пропустил эту фразу мимо ушей.

— Предлог нужен в первую очередь для того, чтобы успокоить твою жену, не правда ли?

— Да.

— Тогда лучше всего будет, если она сама отправит тебя куда-нибудь. Я попробую убедить ее послать тебя в некую поездку, и ты сможешь отправиться по своим делам.

— Мне будет интересно посмотреть, как ты будешь убеждать Элану.

— Доверься мне, дружище. Доверься мне.

— Тэга? — недоверчиво переспросил Сарабиан у своего министра иностранных дел. — Единственное суеверие на острове Тэга заключается в том, что считается дурной приметой не поднимать каждый год цену на раковины.

— Раньше они никогда не сообщали нам этого, так как боялись, что мы сочтем их глупцами, ваше величество, — отозвался Оскайн. Он чувствовал себя стесненно в голубом дублете и чулках, которые Сарабиан приказал ему носить. Он не знал, куда девать руки, и был очень недоволен своими костлявыми ногами. — Слово «глупец» должно очень сильно ранить душу каждого тэганца. Они ведь скучнейшие люди в мире.

— Знаю. Гахенас, моя тэганская жена, может заставить меня уснуть почти мгновенно — даже когда мы… — Сарабиан быстро поднял глаза на Элану и тут же отвел их.

— Тэганцы превратили занудство в этакую разновидность искусства, ваше величество, — согласился Оскайн. — Есть один старый тэганский миф о том, что устричные отмели посещаются русалками. Они якобы едят устриц вместе с раковинами, и это действительно расстраивает тэганцев. Они также похищают тэганских ныряльщиков, которые тонут во время… гм… обмена любезностями.

— Русалка — это наполовину девушка, наполовину рыба? — поинтересовался Улаф.

— Так говорят легенды, — ответил Оскайн.

— И нижняя половина у нее рыбья?

— Я слышал, что так.

— Но как?.. — Улаф тоже быстро взглянул на Элану и отвел глаза.

— Что — «как», сэр Улаф? — невинно поинтересовалась Элана.