Сияние славы самурайского сословия - [50]

Отважный родовитый «боевой холоп» Хисацунэ Симадзу, командовавший японской обороной на участке высадки, принял, казалось бы, правильное решение, попытавшись сбросить экспедиционный корпус Хубилая в море. Однако после неудачи японцев в полевом сражении стало ясно, что укрепления, возведенные в районе высадки, слишком слабы, и понесшие чувствительные потери японские «боевые холопы» не могли рассчитывать удержать их на следующий день. Таким образом, ничего, кроме личной храбрости доблестного Хисацунэ Симадзу и его верных соратников, самурайская береговая охрана – увы! – ничем себя не прославила.

Итак, в 1274 году, после того, как японцы отвергли ряд дипломатических миссий каана Хубилая и угроз со стороны юаньцев, они внезапно узрели пред собой гигантский флот из девятисот кораблей с несколькими десятками тысяч татаро-монгольских, китайских и корейских воинов на борту. На первых порах японцы, несмотря на страстные призывы «сиккэна» Токимунэ взяться всем поголовно за оружие, смогли наскрести всего-навсего восемь тысяч конных и пеших «буси» с острова Кюсю.

3 октября 1274 года татаро-монголо-китайско-корейские завоеватели высадились на японском острове Цусима. В первых сражениях японцы полагались на конных лучников-самураев, как основу своей армии, однако же их конные атаки на юаньские войска, к конфузу доблестных сынов Ямато, завершились целой серией тяжелых неудач, сопровождавшихся немалыми потерями. После одной такой самоубийственной конной атаки с поля боя вернулся в живых только один из сотни (!) нападавших на заморских варваров японских «боевых холопов». Японские кавалерийские атаки, похоже, не производили никакого впечатления на казавшуюся несокрушимой фалангу прикрытой большими щитами и ощетинившейся частоколом длинных копий юаньской пехоты. Юаньцы снова и снова отбрасывали атакующую самурайскую кавалерию градом стрел (в том числе отравленных), разрывными снарядами из катапульт, ручными гранатами и боевыми (в том числе дымовыми и отравляющими) ракетами («огненными стрелами», успешно примененными монголотатарами и в битве с польско-чешско-немецко-силезской рыцарской конницей под силезским городом Легницей-Лигницей-Вальштаттом в 1241 году). По грозному сигналу барабанов на бесстрашно атакующих юаньский строй конных «боевых холопов» низвергались тысячи стрел, выпущенных из смертоносных татаро-монгольских составных луков. Потеряв в схватках с самураями всего-навсего тысячу человек, победоносное татаро-монголо-китайско-корейское войско двинулось на разорение города Цусимы, истребив, кроме японских «боевых холопов», шесть тысяч мирных жителей. Японцы по-прежнему полагались на своих самураев, однако многократно испытанная в сражениях доблесть «буси» Страны Восходящего Солнца не могла противостоять массированной атаке спаянных железной дисциплиной еще со времен «Священного Воителя» Чингисхана (если в бою из десятка воинов бежал хоть один – казнили весь десяток), прекрасно вооруженных и оснащенных по последнему слову тогдашней техники (в то время как славные сыны Ямато, похоже, еще и понятия не имели о применении пороха – кроме, разве что, его применения для дворцовых фейерверков, да и то вряд ли – во всяком случае, источники хранят об этом полное молчание!) воинов юаньской армии.

14 октября войска каана Хубилая, с той же легкостью, что и Цусимой, овладели японским островом Ики. Кавалерийские атаки японских «боевых холопов», пускавших во врага стрелы из оказавшихся не слишком эффективными против прочной юаньской брони длинных луков (в то время, как стрелы, выпущенные из мощных и дальнобойных юаньских луков, легко пробивали самурайские доспехи), были столь же мало результативны, как и в битве за Цусиму. Если бы юаньский десант высадился, как планировалось, на острове Кюсю, державе Ямато вполне реально грозили военное поражение и захват островной Империи Восходящего Солнца беспощадными завоевателями.

Через пять дней юаньский флот вторжения прибыл в бухту Хаката на острове Кюсю. Местный губернатор Сёни-какэ располагал примерно тремя тысячами «буси» и лишь незначительным числом конных самураев. Ему противостояло сорок тысяч юаньских воинов. Тем не менее, с 19 по 21 октября малочисленному, но сплоченному и «пыхающему духом ратным» (как выражались в подобных случаях летописцы Древней Руси) японскому отряду ценой героических усилий удавалось сдерживать натиск превосходящих сил противника. В самый решительный момент к армии Сёни-какэ присоединилось около трехсот конных «боевых холопов», и 20 октября сражение достигло предельного накала. Однако молитвы японских синтоистских жрецов (удзи-но-ками), обращенные к Божественным прародителям «рода Ямато», похоже, не остались теми не услышанными. В последнюю ночь битвы за Кюсю в бой вступил грозный бог бурь Сусаноо-но-Микото. На море разыгрался сильнейший тайфун, навеки вошедший в историю Японии под названием «Божественный Ветер» («камикадзе»), как свидетельство благосклонности богов«ками» к своим земным порождениям и потомкам. В бушующем море погибло около половины кораблей татаро-монголо-китайско-корейской «Непобедимой Армады», вследствие чего ошеломленные полководцы армии вторжения каана Хубилая, опасаясь, в случае повторения Божественной Бури, остаться совсем без плавсредств, сочли за благо убраться восвояси. Как говорится, «Бог подул – и они рассеялись». Самое удивительное заключается в том, что та же самая история в точности повторилась и во время второй попытки вторжения войск Хубилая в Японию, предпринятой в 1281 году! Таким образом, Страна Восходящего Солнца была дважды спасена от вторжения беспощадных и многоопытных в военном деле врагов природными (Божественными?) силами и яростным, упорным сопротивлением японских «боевых холопов»).