Сивилла - [2]
В течение этих десяти лет, из которых семь лет я активно работала над книгой, у меня завязались тесные отношения с доктором Уилбур и Сивиллой, причем обе они — иногда вместе, а иногда по отдельности — с готовностью соглашались «попозировать для портрета». В то же время роли, которые мы играли, были весьма различны. Я всего-навсего воссоздавала то, что Сивилла уже прожила, а доктор Уилбур уже проанализировала. Но вероятно, никогда еще автору книги не попадались столь готовые к самоотдаче субъекты. Точнее говоря, в ответ на любой вопрос они засыпали меня многоаспектным анализом этого вопроса. Кроме того, мне доставляло удовлетворение то, что всегда существовала возможность проверить медицинские факты, касающиеся этого случая, у лечащего врача и что для этого нужно было всего лишь набрать номер местного городского телефона.
Прочитав уже завершенный текст этой книги, Сивилла заметила: «Все эмоции отражены верно»; доктор Уилбур прокомментировала: «Все факты с точки зрения психиатрии представлены точно».
Истинная история Сивиллы предоставляет редкую возможность заглянуть в подсознание, тем самым позволяя более глубоко понять это явление. Случай Сивиллы Дорсетт, являющийся отражением аномальной психологии и нехарактерным стереотипом развития, помогает по-новому оценить то, что мы называем нормой. Мы получаем возможность не только посмотреть свежим взглядом на могущество подсознательного, которое действует на мотивацию поведения человека, но и по-другому взглянуть на динамику деструктивных внутрисемейных отношений, на уродующее воздействие косной, фанатичной религиозной среды, на самоидентифицирование женщины с мужчинами своей семьи и на категорический отказ от самоанализа. Если рассматривать историю Сивиллы с точки зрения «как нельзя поступать», то она дает ценный урок по воспитанию детей. В скрытом виде в книге содержатся и ответы на вопросы: «Что такое зрелость?», «Что такое цельная личность?».
История жизни Сивиллы по-новому освещает роль подсознательного в творчестве, тонкие взаимосвязи процессов запоминания и забывания, сосуществования прошлого с настоящим, а также позволяет оценить огромное значение так называемой первичной сцены в процессе возникновения психоневрозов. Помимо того, книга затрагивает ряд психологических вопросов, а именно тонкие взаимоотношения между реальным и нереальным и значение понятия «я».
С медицинской точки зрения этот отчет бросает свет на происхождение психических заболеваний, говорит о влиянии на них наследственности и окружающей среды, рассматривает разницу между шизофренией (термин, который отдельные врачи и широкая публика с излишней готовностью используют для мгновенного и всеохватывающего определения множества самых разнообразных симптомов) и grande hystérie — малоизученной болезнью, которой была поражена Сивилла.
Возможно, самое важное заключается в том, что читатель, постепенно подпадая под колдовское обаяние внутренних переживаний Сивиллы, расширяет сферу своего сознания.
Флора Рита Шрайбер
Нью-Йорк 1973, январь
Часть 1
Бытие
1. Непостижимые часы
От звона стекла в висках забился пульс. Комната закружилась перед глазами. Ноздри заполнил кислый запах химикалий — значительно более сильный, чем от тех, что действительно содержались в воздухе. Запах, казалось, исходил из неких смутных воспоминаний о каких-то давным-давно забытых переживаниях. Этот запах, столь отдаленный и в то же время столь знакомый, напоминал о старой аптеке на родине.
Разбитое стекло в витрине старой аптеки. Разбитое стекло в большой столовой. И оба раза обвиняющий голос: «Это ты его разбила».
Сивилла Изабел Дорсетт торопливо бросила конспект по химии в коричневую застегивающуюся на молнию папку и поспешно направилась к двери, сопровождаемая недоуменными пристальными взглядами профессора и других студентов.
Дверь за ней захлопнулась. Сивилла оказалась в длинном мрачном коридоре четвертого этажа Хевмейер-холла в Колумбийском университете. Потом она в одиночестве ждала лифт.
«Слишком долго, слишком долго». Ее мысли крутились по кругу. Слишком долго она выжидала, прежде чем покинуть лабораторию. Она могла бы предотвратить случившееся, выйдя оттуда в тот самый момент, когда раздался звон стекла.
Слишком долго. Лифт тоже не приходил слишком долго.
Сивилла потянулась за своей папкой. Ее не оказалось на месте. Не оказалось на месте ни лифта, ни мрачного коридора. Она стояла на длинной прямой улице, покрытой снегом. Лифт не пришел, и Сивилла пошла пешком.
Резкие снежные заряды хлестали ее по лицу. Снег, белый, хрустящий, кружащийся в воздухе, ложился ей под ноги. У нее не было ни подходящей обуви, ни перчаток, ни шляпы; окоченевшие уши начали побаливать. Легкое серое твидовое пальто, которое казалось очень теплым, когда она шла в лабораторию из своей квартиры на Морнингсайд-драйв, теперь практически не защищало от пронизывающего холода.
Сивилла взглянула на угол дома в поисках таблички с названием улицы. Никакой таблички нигде не было видно. Она стала высматривать дом, где можно было бы найти убежище. Такого не оказалось. Может быть, бензозаправочная станция? Тоже не видно. Какая-нибудь аптека? Нигде ничего.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Мачей Малицкий вводит читателя в мир, где есть всё: море, река и горы; железнодорожные пути и мосты; собаки и кошки; славные, добрые, чудаковатые люди. А еще там есть жизнь и смерть, радости и горе, начало и конец — и всё, вплоть до мелочей, в равной степени важно. Об этом мире автор (он же — главный герой) рассказывает особым языком — он скуп на слова, но каждое слово не просто уместно, а единственно возможно в данном контексте и оттого необычайно выразительно. Недаром оно подслушано чутким наблюдателем жизни, потом отделено от ненужной шелухи и соединено с другими, столь же тщательно отобранными.
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Хранитель времени» — завораживающая притча о Времени и Человеке. Жизнь — величайший дар, полученный человеком от Бога, — и каждый день, прожитый нами зря, каждая минута, растраченная нами впустую, падают на чашу весов, меряющих человеческие грехи. Цена времени равна цене жизни. Как мы ценим время, так и Тот, кому открыто прошлое и будущее, оценивает жизнь нашу и выносит ей окончательный приговор. И об этом, напоминает нам автор книги, никогда не следует забывать.Перевод: Анна Шульгат.
После смерти любимого брата и разрыва с давним возлюбленным Грета Уэллс прибегает к радикальному средству для борьбы с депрессией – соглашается на электросудорожную терапию у доктора Черлетти. Но лечение имеет необычный побочный эффект: Грета словно бы переносится из своего 1985 года в другую жизнь, которую могла бы вести с теми же родными и близкими в 1918-м, а потом и в 1941 году. И с каждым сеансом терапии так же путешествуют две «другие» Греты Уэллс – богемная авантюристка из 1918 года, верная жена и мать из 1941-го.
Через пять лет после сенсационного успеха «Хижины» Уильям Пол Янг подарил своим многочисленным поклонникам новый роман — «Перекрестки». По словам самого автора, его вторая книга «лучше первой», и если в «Хижине» речь идет об индивидуальном духовном опыте, то «Перекрестки» — книга об отношениях между людьми. Всякий раз, оказываясь на распутье, человек принимает решение, которое влияет на судьбу всех, с кем он связан. Нельзя прожить жизнь заново, но можно попытаться честно сказать себе, на каком перекрестке ты сбился с пути.