Сиверсия - [13]
– Говорят, очень интересно будет, – без умолку щебетала словоохотливая официантка. – Каскадеры по отвесной скале полезут. Там метров пятьдесят. Камни от воды мокрые, скользкие. Даже когда солнце, все равно идет дождь – брызги от падающей воды. Жуть! Обязательно посмотрите. Я завтра тоже поеду…
Пронизывающий ветер. Крупные хлопья снега вперемешку с дождем.
Хабаров стоял, опершись о парапет моста в двух шагах от заведения.
«Живут люди…Работают… – хмуро думал он. – Господи, что угодно бы отдал, чтобы туда, назад! И вычеркнуть, и нет девяти лет кошмара…»
Он не поехал в Отразово. Его тянуло к ним. Там была его жизнь.
«Хоть прикоснуться. Хоть издали. Чуть-чуть…»
Старенький экскурсионный «Икарус», натужно урча мотором, петлял по нескончаемому лабиринту дороги, пробираясь между скалистых сопок. Хабаров проклял себя за то, что не взял такси. Добрались до места, когда восхождение уже началось. Толпа зевак стаяла у самых перил смотровой площадки, что на вершине, чуть левее водопада, и, стараясь перекричать шум падающей воды, одобрительно комментировала зрелище. Снимали сразу с трех точек: от подножья, с вершины и сбоку, со смотровой площадки. Работали два каскадера, никакого пограничного альп-отряда, чего ожидал Хабаров, не было и в помине.
Каскадеры, которых Хабаров видел в ресторане вчера, поднимались по отвесным выступам по обеим сторонам водопада. Они были одеты в военную камуфляжную форму, за спиной у каждого был автомат. Впереди, к вершине, тянулись тонкие фалы страховочных тросов.
Первым, правее падающей воды, шел «блондин в джинсе». Его роскошный, пшеничного цвета чуб, выбившийся из-под голубого берета, безжалостно трепал ветер. Он уже добрался до тридцатиметровой отметки, до вершины ему оставалось метров двенадцать. Ниже, метров на пятнадцать, поднимался медлительный крепыш. Наблюдая за его вороватыми движениями, Хабаров невольно усмехнулся: «брюки со стрелками» подошли бы ему куда больше, чем военная форма.
Внезапно шедший первым отчаянно взмахнул левой рукой, из под которой выскользнул, сорвался вниз зелено-серый камень. Его ноги соскочили с выступа мокрых, покрытых слизью камней, и в то же мгновение каскадер повис на страховке. Но спасение было короче мгновения. Едва он успел нащупать удобную ложбинку, страховка оборвалась, и человек повис над пропастью на руках.
Внизу рокотала вода, разбиваясь мириадами брызг о скальную породу.
В замешательстве никто из съемочной группы не мог предпринять ничего толкового. Люди бегали взад-вперед, размахивали руками, кричали: «Сева, держись!» Но ничего путного из беготни и суеты не выходило.
Кто-то предложил:
– Может, ему веревку кинем?
– А ловить ее Гордеев зубами будет? – ехидно откликнулось сразу несколько голосов. – Сорвется!
– Ищите веревку! – орал режиссер. – Веревку!
Все видели, как висящий над пропастью человек попытался найти подходящий выступ для ног, но все его попытки были тщетными, ноги беспомощно скользили по вылизанным ветром и влагой камням. Сколько он продержится так? Минуту? Две? А дальше? Свободное падение… Глухой шелестящий удар…Бесконечно много, вечность времени для сожаления!
Скорее повинуясь сердцу, чем разуму, на ходу стягивая сковывавшую движения теплую куртку, Хабаров рванулся на съемочную площадку.
– Дайте мне трос, шнур, веревку… Что-нибудь! Скорее!
Кто-то тут же убежал и тут же вернулся, держа в руке остатки каскадерского снаряжения. Страховочного пояса не было, и Хабаров обвязался концом альпинистского троса.
– Ты, чума, что делать будешь? Мало мне одного покойника! Отвечай за вас! Не сметь! Отойти от края! – рявкнул угрюмого вида мужчина из съемочной группы.
Он грубо схватил Хабарова за одежду и попытался оттащить.
– Не дергайся, – сквозь зубы процедил Хабаров и сбил его руки. – Ребята, подержите!
Подбежавшие люди дружно взялись за свободный конец троса, и Хабаров шагнул в бездну.
– Двоих-то выдержит? – опасливо осведомился пиротехник.
– Скоро узнаем…
Ловко опираясь ногами о каменистый выступ водопада, обжигая ладони о шелковый глянец троса, Хабаров спускался все ниже, все ближе. Он торопился, каждой клеточкой тела ощущая, каково сейчас тому, кто у черты.
Парень держался из последних сил, его руки заметно дрожали, пальцы побелели. Лбом он уперся о скалу и то ли охал, то ли бормотал что-то. Хабарова он не видел. Поднять голову, посмотреть вверх он уже не мог.
– Не шевелись! – на подходе приказал Хабаров. – Я сам возьму тебя. Виси, не шевелись!
– Не могу! – прохрипел тот. – Больше не могу!
– Можешь!
Он четким, отточенным движением замкнул задний поясной замок карабина каскадерского снаряжения на тросе, крепко обхватил беднягу левой рукой, так, что тот едва ли мог вздохнуть, пронзительно свистнул и крикнул: «Поднимайте!»
Парень вцепился в одежду Хабарова. Наверху, стоя у края водопада, Хабаров помог ему разжать скованные судорогой пальцы. Они обнялись.
– Ангел-спаситель… Я уже «ящик» примерял.
Окружающие аплодировали, обнимали победителей.
Врач суетился вокруг Хабарова, пытаясь наложить повязку на стертые в кровь ладони, обработать ссадины, оставленные опоясывавшим тело тросом.
Действительно, все хорошо, что хорошо кончается!
Константин Обнаров – великолепный актер, разбивший миллионы женских сердец, не боящийся самых дерзких творческих экспериментов, известный ловелас, забияка и скандалист, не сходящий со страниц «желтой прессы». Не в пример сыгранным киногероям, к женщинам Обнаров относится потребительски, цинично, помня только об их «горизонтальной сущности». Он не желает ничего менять, но вдруг встречает незнакомку, и понимает, что влюбился, как мальчишка, с первого взгляда…
Уходит в прошлое царствование императора Александра Первого. Эпоха героев сменяется свинцовым временем преданных. Генералу Мадатову, герою войны с Наполеоном, человеку отчаянной храбрости, выдающемуся военачальнику и стратегу, приходится покинуть Кавказ. Но он все еще нужен Российской империи. Теперь его место – на Балканах. В тех самых местах, где когда-то гусарский офицер Мадатов впервые показал себя храбрейшим из храбрых. Теперь генералу Мадатову предстоит повернуть ход Турецкой войны… Четвертая, заключительная книга исторической эпопеи Владимира Соболя «Воздаяние храбрости».
Трудно представить, до какой низости может дойти тот, кого теперь принято называть «авторитетом». Уверенный в безнаказанности, он изощренно жестоко мстит судье, упрятавшей на несколько дней его сына-насильника в следственный изолятор.В неравном единоборстве доведенной до отчаяния судьи и ее неуязвимого и всесильного противника раскрывается куда более трагическая история — судьба бывших офицеров-спецназовцев…
открыть Европейский вид человечества составляет в наши дни уже менее девятой населения Земли. В таком значительном преобладании прочих рас и быстроте убывания, нравственного вырождения, малого воспроизводства и растущего захвата генов чужаками европейскую породу можно справедливо считать вошедшею в состояние глубокого упадка. Приняв же во внимание, что Белые женщины детородного возраста насчитывают по щедрым меркам лишь одну пятидесятую мирового населения, а чадолюбивые среди них — и просто крупицы, нашу расу нужно трезво видеть как твёрдо вставшую на путь вымирания, а в условиях несбавляемого напора Третьего мира — близкую к исчезновению.
Денис Гребски (в недавнем прошлом — Денис Гребенщиков), американский журналист и автор модных детективов, после убийства своей знакомой Зои Рафалович невольно становится главным участником загадочных и кровавых событий, разворачивающихся на территории нескольких государств. В центре внимания преступных группировок, а также известных политиков оказывается компромат, который может кардинально повлиять на исход президентских выборов.
Призраки прошлого не отпускают его, даже когда он сам уже практически мёртв. Его душа погибла, но тело жаждет расставить точки над "i". Всем воздастся за все их грехи. Он станет орудием отмщения, заставит вспомнить самые яркие кошмары, не упустит никого. Весь мир криминала знает его как Дарующего Смерть — убийцу, что готов настичь любого. И не важно, сколько вокруг охраны. Он пройдёт сквозь неё и убьёт тебя, если ты попал в его список. Содержит нецензурную брань.
Название романа отражает перемену в направлении развития земной цивилизации в связи с созданием нового доминантного эгрегора. События, уже описанные в романе, являются реально произошедшими. Частично они носят вариантный характер. Те события, которые ждут описания — полностью вариантны. Не вымышлены, а именно вариантны. Поэтому даже их нельзя причислить к жанру фантастики Чистую фантастику я не пишу. В первой книге почти вся вторая часть является попытками философских размышлений.