Систематическое богословие - [19]

 мы приписываем Богу наивысшую степень относительных совершенств, которые можно найти в человеке, согласно принципу, что все присутствующее в следствии предсуществует в его причине, а значит, в Боге как в самом совершенном Существе. Такой метод для некоторых людей может показаться привлекательным, поскольку он подразумевает движение от известного к неизвестному, однако для догматического богословия его нельзя назвать надлежащим. Он отталкивается от человека и его качеств и приписывает Богу то, что можно найти в человеке. Таким образом, мерилом Бога становится человек. Разумеется, подобный подход нельзя назвать богословски правильным. Кроме того, этот метод основывает знание о Боге на человеческих умозаключениях, а не на откровении Бога в Его Слове — единственном источнике познания Бога. Этим методом можно воспользоваться в так называемом натурбогословии, но никак не в богословии откровения.

То же самое можно сказать о методах, предлагаемых современными представителями опытного богословия. Типичный пример такого подхода можно найти в книге Дугласа Макинтоша «Богословие как эмпирическая наука»¹⁹. Автор также предлагает три способа рассуждений. Начать можно с интуитивного восприятия реальности Бога, то есть аксиоматических убеждений, прочно основанных на непосредственном опыте человека. Одно из таких убеждений состоит в том, что Тот, на кого направлено наше религиозное чувство, абсолютно достаточен для восполнения наших насущных нужд. Выводы можно делать на основании жизни Иисуса и исходя из всего, что «подобно Христу». Или же можно начать не с аксиоматических убеждений человека, а с его нужд. Опять же возникает практически необходимый постулат о том, что Бог абсолютно достаточен для восполнения религиозных нужд человека. В этом на Бога можно полностью положиться. На этом основании человек может выстраивать свое учение о качествах Бога. Наконец, третий способ рассуждения основан на принципе, гласящем, что можно изучить предмет и личность, опираясь не на их непосредственное восприятие, а наблюдая за их действиями. Макинтош использует все три подхода.

Ричль предлагает начать с идеи Божьей любви и задается вопросом, что заложено в этой наиболее распространенной идее о Боге. Поскольку любовь имеет личностный характер, она предполагает Бога как личность и тем самым дает нам принцип толкования мира и жизни человека. Мысль о том, что Бог есть любовь, также несет в себе убеждение, что Он может достичь Своей цели любви, то есть что в мире Его воля будет иметь полный успех. Из этого можно вывести идею всемогущего Творца. Из этого же следует и вечность Бога, ибо, управляя всем миром для установления Своего Царства, Он знает все от начала до конца. Похожим образом высказывается и доктор Уильям Э. Браун: «Мы познаем качества, анализируя идею Бога, которую мы уже имеем благодаря откровению во Христе. А потом мы выстраиваем их так, чтобы главные аспекты этой идеи имели ясное выражение»²⁰.

Все эти подходы берут начало в человеческом опыте, а не в Божьем Слове. Они намеренно пренебрегают Божьим откровением в Писании и превозносят идею открытия Бога человеком. Те, кто полагается на такие рассуждения, преувеличивают свои способности понять Бога и индуктивно определить природу Бога общепринятыми «научными методами». В то же время они закрывают глаза на особое откровение — единственный путь, которым можно истинно познать Бога, и забывают, что лишь Святой Дух может исследовать и открывать нам глубины Божьи. Их метод низводит Бога до уровня человека, делает упор на Его имманентности в ущерб Его трансцендентности и представляет Его частью мира. Такая философия ведет к Богу, созданному по образу и подобию человека. Джеймс осуждает всякий религиозный интеллектуализм и утверждает, что философия в форме схоластического богословия не может не только установить качества Бога, но даже доказать Его существование. Ссылаясь на книгу Иова, он говорит: «Логические умозаключения — слишком поверхностный путь к пониманию божества». Свою мысль он завершает такими словами: «Если положить руку на сердце, следует заключить, что попытка рационально обосновать истинность словесного описания непосредственных религиозных переживаний обречена на полный провал»²¹. Он более уверен в прагматическом методе, стремящемся найти Бога, отвечающего на практические нужды человека. По его мнению, достаточно поверить в то, что «за каждым человеком стоит высшая сила, неотделимая от самого человека и дружелюбная ему и его идеалам. Факты требуют лишь признать, что эта сила отличается от нашего сознательного «я» и что она больше него. Сгодится что угодно большее, лишь бы оно было достаточно больше нас, чтобы мы могли довериться ему, делая следующий шаг. Этому больше не нужно быть бесконечным и единственным. В принципе это может быть просто большее и более богоподобное «я», бледной тенью которого является нынешнее «я», а вселенная может в принципе быть множеством таких «я», разной глубины и развитости, не представляющих собой совершенно никакого единства»²². Таким образом, мы приходим к идее конечного Бога