Система (сборник) - [37]
Где-то в этих песках расстреляли двадцать шесть Бакинских комиссаров.
Вывезли из Баку, привезли в эти пески, отвели в сторону и шлепнули.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
В училищном клубе показывали кино три раза в неделю – в среду, субботу и воскресенье. Немцы с иностранного факультета говорили: «Опять ваши показывают, как они побеждали наших».
Это немцы из ГДР. Прилично говорят по-русски. Здесь все иностранцы прилично говорят, их целый год только русскому и обучают.
Немцы – настоящие тефтоны – высокие, мускулистые. Самый мелкий – метр восемьдесят. Плавают в бассейне как рыбы. Тренируются, все время в спортзале, ходят только строем и никогда не опаздывают.
Однажды по плану в какой-то праздничный день, кажется 7 ноября, было перетягивание каната. Дружеская встреча команды химиков и команды из Германской Демократической республики. В 15.00.
Немцы позвонили на наш факультет без четверти три по полудню и сказали: «Мы идем!»
Первый вопрос, который задал дежурный по факультету после этого звонка самому себе: «Куда?» – потом он посмотрел в суточный план.
Там стояло «перетягивание каната», он про него забыл.
Пятнадцати минут ему хватило, чтоб пробежаться по всем ротам химиков и поднять с коек всех, не ушедших в этот день в увольнение. Потом он их построил перед факультетом и вручил конец каната.
Построить на это перетягивание ему удалось только тех горьких пьяниц, которые с трудом передвигались после ночи, проведенной в «самоходе».
«Самоход» – это самоволка, самовольное оставление части по ночам и вечерам в надежде поебстись.
Вот они и поеблися, а потом, все еще пьяненькие, решили поспать днем в праздничек, а их за шкварник и на канат.
Немцы появились ровно в 15.00. Строем – раз-два! «Ахтунг!» – наши тоже сделали «ахтунг», то есть напряглись на том конце. Потом немцы дернули за веревочку – наши посыпались на землю как поленья, после чего некоторые не захотели даже вставать, так и лежали раскинув руки и ноги – и все это рядом с памятником курсантам нашего училища, в годы войны заслонившим, защитившим Суарское ущелье от нашествия дивизии «Эдельвейс».
У этого памятника есть своя история.
Война, фашисты идут на Кавказ.
Немцы тогда двигались на Ордженикидзе, и вот где-то на подступах, в ущелье, наши забыли разведроту.
Сто человек.
У них были только автоматы да патроны и всем им было по восемнадцать лет, потому что они были курсантами первого курса.
У нас и во время войны, и после нее, часто кого-нибудь где-нибудь забывали.
На каких-нибудь подступах.
А потом забытые решали, что только на них вся надежда, можно сказать, России, и открывали огонь по врагу.
Гнусное время, то есть, я хотел сказать, героическое.
Мне однажды рассказывали историю о том, как в первые дни той войны везли на фронт молодое пополнение. Эшелоном. Долго везли, все устали и требовалось людей как-то взбодрить.
Эшелон остановился в безлюдной степи. Из вагонов вывели несколько человек и тут же расстреляли. Просто так. В назидание. Нет-нет, они не были дезертирами, просто для внушения, чтоб у других и мыслей никаких.
Вот такая жизнь.
Задача стояла закидать противника мясом, и они закидали.
Те пацаны тоже подумали, что сейчас они эту армаду остановят, только вот что-то вроде окопчика немедленно выроют неподалеку.
Вырыли.
А потом они начали пулять.
В немцев.
Ба-атюшки-светы! «Эдельвейс» остановился.
Это были отборные элитные части, инопланетяне среди инопланетян, выбритые, чистые, белоснежные рубашки, воротнички, заколки в галстуках, сапоги как солнце.
Им обещали, что дорога впереди идеальна, никакого противника нет, а тут – ерунда какая-то.
Они вызвали авиацию – небо закрыли тучи самолетов, а потом на землю полетели бомбы – сотнями.
И земля встала раком.
Они это запомнили.
Это я о ветеранах. Их бесполезно расспрашивать о чем-либо еще – эти люди плохо выражали свои мысли словами, но это они запомнили.
Они запомнили то, как земля встала раком.
И то, как в каждую свежую воронку бросались, чтоб только уцелеть в мясорубке, и то, как осколком ранило – «Пашку! Помнишь, ранило Пашку, а он сидит и кишки свои с песком назад в развороченный живот запихивает! Я ему: «Пашка! Пашка!» – а старший прибежал и говорит: «Брось его! Он уже готов!» – а у него же глаза и как тут бросишь, это же Пашка!»
У них был еще и старший.
Они потеряли не только Пашку.
Из сотни их остались считанные единицы.
После самолетов был еще артобстрел – земля гектарами поднималась на воздух.
А потом на них пошли танки.
Многих убили именно танки.
Они охотились за каждым бегущим – дуло туда, и пошел снаряд.
Они их снарядами из танков в основном и побили.
Я был в том ущелье через много лет. Хотелось посмотреть, где это все происходило.
Были там и оставшиеся в живых ветераны того самого сраженья.
Я думал, что ущелье то очень узкое, иначе как горстка курсантов могла сутки держать там «Эдельвейс».
Ущелье не узкое. Там стоит село.
А немцев они действительно остановили. Те повернули и пошли другой дорогой.
Мало ли вокруг дорог на Ордженикидзе?
Оставшиеся в живых будут приезжать сюда после войны.
И курсантов из нашего училища будут присылать сюда каждый год в день обороны.
«Айн! Цвайн! Драй!» – это немцы из ГДР разминаются в спортзале. Мы здороваемся. Я тоже занимаюсь в том же зале. Немцы работают на снарядах, как хорошие механизмы. Я от них не отстаю.
Исполненные подлинного драматизма, далеко не забавные, но славные и лиричные истории, случившиеся с некоторым офицером, безусловным сыном своего отечества, а также всякие там случайности, произошедшие с его дальними родственниками и близкими друзьями, друзьями родственников и родственниками друзей, рассказанные им самим.
Книга Александра Покровского «…Расстрелять!» имела огромный читательский успех. Все крупные периодические издания от «Московских новостей» до «Нового мира» откликнулись на нее приветственными рецензиями. По мнению ведущих критиков, Александр Покровский – один из самых одаренных российских прозаиков.Новые тенденции прозы А.Покровского вполне выразились в бурлескном повествовании «Фонтанная часть».
Сборник Александра Покровского – знаменитого петербургского писателя, автора книг «Расстрелять», «72 метра» и других – включает в себя собрание кратких текстов, поименованных им самим «книжкой записей».Это уклончивое жанровое определение отвечает внутренней природе лирического стиха, вольной формой которого виртуозно владеет А. Покровский.Сущность краевого существования героя «в глубине вод и чреве аппаратов», показанная автором с юмором и печалью, гротеском и скорбью, предъявляется читателю «Каюты» в ауре завораживающей душевной точности.Жесткость пронзительных текстов А.
Первый сборник рассказов, баек и зарисовок содружества ПОКРОВСКИЙ И БРАТЬЯ. Известный писатель Александр Покровский вместе с авторами, пишущими об армии, авиации и флоте с весельем и грустью обещает читателям незабываемые впечатления от чтения этой книги. Книга посвящается В. В. Конецкому.
Динамизм Александра Покровского поражает. Чтение его нового романа похоже на стремительное движении по ледяному желобу, от которого захватывает дух.Он повествует о том, как человеку иногда бывает дано предвидеть будущее, и как это знание, озарившее его, вступает в противоречие с окружающей рутиной – законами, предписаниями и уставами. Но что делать, когда от тебя, наделенного предвидением, зависят многие жизни? Какими словами убедить ничего не подозревающих людей о надвигающейся катастрофе? Где взять силы, чтобы сломить ход времени?В новой книге Александр Покровский предстает блистательным рассказчиком, строителем и разрешителем интриг и хитросплетений, тонким наблюдателем и остроумцем.По его книгам снимаются фильмы и телесериалы.
Замечательный русский прозаик Александр Покровский не нуждается в специальных представлениях. Он автор многих книг, снискавших заслуженный успех.Название этого сборника дано по одноименной истории, повествующей об экстремальном существовании горстки моряков, «не теряющих отчаяния» в затопленной субмарине, в полной тьме, «у бездны на краю». Писатель будто предвидел будущие катастрофы.По этому напряженному драматическому сюжету был снят одноименный фильм.Широчайший спектр человеческих отношений — от комического абсурда до рокового предстояния гибели, определяет строй и поэтику уникального языка Александра Покровского.Ерничество, изысканный юмор, острая сатира, комедия положений, соленое слово моряка передаются автором с точностью и ответственностью картографа, предъявившего новый ландшафт нашей многострадальной, возлюбленной и непопираемой отчизны.
Россия, Сибирь. 2008 год. Сюда, в небольшой город под видом актеров приезжают два неприметных американца. На самом деле они планируют совершить здесь массовое сатанинское убийство, которое навсегда изменит историю планеты так, как хотят того Силы Зла. В этом им помогают местные преступники и продажные сотрудники милиции. Но не всем по нраву этот мистический и темный план. Ему противостоят члены некоего Тайного Братства. И, конечно же, наш главный герой, находящийся не в самой лучшей форме.
О чем этот роман? Казалось бы, это двенадцать не связанных друг с другом рассказов. Или что-то их все же объединяет? Что нас всех объединяет? Нас, русских. Водка? Кровь? Любовь! Вот, что нас всех объединяет. Несмотря на все ужасы, которые происходили в прошлом и, несомненно, произойдут в будущем. И сквозь века и сквозь столетия, одна женщина, певица поет нам эту песню. Я чувствую любовь! Поет она. И значит, любовь есть. Ты чувствуешь любовь, читатель?
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.
Две женщины — наша современница студентка и советская поэтесса, их судьбы пересекаются, скрещиваться и в них, как в зеркале отражается эпоха…
Жизнь в театре и после него — в заметках, притчах и стихах. С юмором и без оного, с лирикой и почти физикой, но без всякого сожаления!
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…