Система пожаротушения - [2]

Молодой солдат Курт Шульц был недавно призван в армию и направлен в роту оберлейтенанта Шмультке, которую перебросили на этот участок фронта.

– Смотрите, Шмультке, – говорил ему командир полка, – солдаты у вас молодые, необстрелянные; хорошо проинструктируйте их, и вообще, будьте очень внимательны. На этом участке пропадают солдаты – русские охотятся за языком. За последнюю неделю было похищено три солдата.

Солдаты необстрелянные, зато Шмультке уже успел повоевать и кое-чему научиться. Он приказал на проволочные заграждения повесить побольше пустых консервных банок и всяких железных предметов, которые громыхают при прикосновении к колючей проволоке. Получилась некая примитивная звуковая сигнализация.

Как только стемнело, Семён с группой разведчиков через проделанный в минном поле проход поползли к вражеской траншее. Быстро сориентировавшись на изученной местности, они направились к намеченному днём участку колючей проволоки. Консервные банки они разглядели ещё днём. Осторожно перерезав колючую проволоку, они благополучно преодолели проход, подползли поближе к траншее и притаились в густой траве. Этого Шмультке не предусмотрел – надо было такие заросли или скосить, или как-то уничтожить; на худой конец – обратить внимание часовых на этот участок. Разведчикам долго ждать не пришлось. Сменились часовые, на пост заступил Курт Шульц. «Вот этого надо брать, – подумал Семён, – только заступил, не скоро хватятся». Через некоторое время Шульцу приспичило. Он вышел из траншеи, закинул автомат подальше за спину и начал справлять малую нужду. «Вот сволочи, – подумал Семён, – даже мочиться выходят в нашу сторону».

В нашем Уставе гарнизонной и караульной служб записано: «Часовому на посту запрещается: есть, пить, курить, отправлять естественные надобности» и т. д. Наверняка это есть и в немецких уставах. Воинские уставы написаны жизнью, а Устав гарнизонной и караульной служб – кровью. Невыполнение этих требований приводит к тяжёлым последствиям.

Семён молниеносным прыжком сбил немца на землю. Тот даже рта раскрыть не успел. Через мгновение во рту у него был кляп, руки скручены, из глаз сыпались искры – Семён от души приложился. Надо было побыстрее уходить. Автомат захватили с собой, чтобы не давать немцам подсказку на вопрос – куда девался Курт Шульц. Разведчики быстро поползли к проходу в заграждении. Немец был худой и очень беспокойный, несговорчивый. Он вырывался, извивался ужом, не хотел ползти. До прохода его пришлось тащить волоком, стимулируя крепкими пинками. Проход преодолевали с чрезвычайной осторожностью. Такие действия давно отработаны, всё предусмотрено. Всё, да не всё. Пленный был хоть и молодой солдат, но сообразительный. Изловчившись, он задел проволоку ногой. Немедленно сработала самодельная звуковая сигнализация – раздался грохот пустых банок на всём участке, занимаемом ротой оберлейтенанта Шмультке. Тотчас в траншеях всё пришло в движение. В небо взмыли ракеты, раздались автоматные очереди, заработали пулемёты. Разведчики ползли, изо всех сил работая руками и ногами. Когда взлетала ракета, они замирали, когда гасла, они вскакивали и короткими перебежками продвигались вперёд, прикрываясь изученными днём складками местности и другими укрытиями. Немцы стреляли наугад. Пленный тоже бежал, хорошо понимая, что его могут убить свои. Потом начался миномётный обстрел. Немцы били по нейтральной полосе, где были разведчики, и по нашему переднему краю. Мины с шипением и воем проносились над головами и рвались впереди, слева и справа, поднимая в воздух комья земли и град осколков.

– Давайте отсидимся в воронке, пока не кончится обстрел, – предложил Николай.

– Нет, надо побыстрее уходить из-под обстрела; вперёд, короткими перебежками, – скомандовал Семён.

Вдруг разверзлась земля – ослепительная вспышка, оглушительный взрыв, комья земли, свист осколков. Семён видел, как упал Николай. Он хотел подбежать и помочь ему, но ноги не слушались; боли он не чувствовал, но закружилась голова, затошнило, и он потерял сознание. До наших траншей оставалось метров двадцать. Ещё одного разведчика из группы обеспечения контузило, а немец отделался лёгким ранением. Видать, свои пули и осколки облетали его.

Немцы, войдя в посёлок, согнали всех жителей к школе и объявили новый порядок:

* вся власть принадлежит немецкому командованию, жители должны неукоснительно выполнять его приказы.

* Колхозы распускаются, но жители должны работать – им, дикарям, выпала честь работать на великую Германию.

* За неповиновение – расстрел, за укрывательство коммунистов и красноармейцев – расстрел, за помощь партизанам – расстрел. Был назначен староста. Старостой назначили Степана Борисенко. Борисенко был сильно огорчён и напуган, отказывался, ссылаясь на свой недуг, умолял, возражал. Но немцы возражений не терпели.

– Это приказ, а за невыполнение приказа – вы сами только что слышали.

Через несколько дней появился полицейский. Это был мужик из другой деревни, многие его знали ещё до войны. Он сильно выпивал, и перед войной его посадили на пять лет за то, что он украл из колхозного тока полмешка зерна и променял его на бутылку самогона.