Система - [79]

– Да не надо… – пытается отказаться Монтана.

– Одевай давай. На объекте технику безопасности надо соблюдать. – Голый, в бумажной треуголке и с валиком в руке Монтана походит на звезду порно журнала для геев. Толстяк начинает покатываться от смеха. – Смотри как классно, тебе даже идёт. Ну ка возьми валик и мажь им стену. Вот так… Ларка тощи фотик. – В дверях появляется Лара с большой квадратной пластмассовой коробкой, которая совсем не похожа на фотоаппарат.

– Давай сфотай его с разных планов… – командует толстяк супруге.

– Зачем это… не надо… – жалобно причитает Монтана.

– Как это зачем? Ты представь, сидим мы с корешами за столом. Они спрашивают: братан, а кто тебе так красиво обои наклеил. А я им говорю, пацаны, вы не поверите мастер экстра класса, универсал, и показываю им фотки. Классно придумал?

Хмурый вид Монтаны говорит о том, что ему не очень по душе эта идея, но делать нечего, ему приходится мазать клеем стену под вспышки фотокамеры.

– А ну, голову поверни… Да улыбнись ты, чё как на похоронах, труд должен делать человека счастливым, – толстяк сам взял камеру и щелкает Монтану со всех сторон. После каждого щелчка камера издаёт непонятный протяжный звук и из щели снизу вылазит небольшая квадратная фотография.– Ну вот, здесь лучше получился. – Довольно говорит толстяк.

Монтана берёт раскисшую от клея обоину и тащит её к стене, но полоска рвётся ровно на половине.

– Ты чё же делаешь, мудак ты этакий. – Тебя кто учил обои клеить? – толстяк ругается как то не зло, как будто отец журит сына раздолбая. – Так на тебя обоев не напасёшься. Ладно, всё ясно с тобой, мастер ты хуев, пойдём выпьем лучше. Ларка, где у нас бутылка того вискаря, которую мы с Бурым недопили.

– А можно я оденусь? – спрашивает Монтана, когда толстяк указывает ему место рядом с собой на краю кровати.

– Да ладно, не парься ты, будь как дома. Чё ж ты жену мою не стеснялся значит, а меня стремаешься. Хочешь, я сам разденусь, если тебе неловко. – Толстяк с готовностью хватается за верхнюю пуговицу сорочки.

– Не надо! – в глазах Монтаны застывает ужас.

– Да ладно ты не ссы, выпьем по рюмахе и пойдёшь домой. Ты сам откуда, из пышминских, там кого знаешь?

– Да я служу здесь недалеко, – вдруг решает признаться Монтана.

– Военный что ли? Офицер? – пренебрежительно морщит губы толстяк.

– Нет солдат, по срочке залетел.

– А говорил офицер! – презрительно хмыкает Лара, подавая толстяку пузатую бутылку.

–Ха-ха-ха, – толстяк отваливается на кровать, – она же у нас офицеров любит. Вот ты прокололась то супруга!

Монтана удивлён этими возвышенными отношениями между супругами, но у него только одна мысль, быстрее выбраться отсюда.

– А ты не удивляйся браток, – толстяк, снова сев, протягивает ему стакан с коричневым пойлом. – Думаешь наверное, ну и мужик, лошара… – он звонко хлопает Монтану открытой ладонью по голой спине. – Да я люблю эту дуру, хоть она и неисправима. Она же проститутка бывшая… Давай выпьем лучше. – Они проглатывают горькую жидкость, и какое то время, толстяк сидит сморщившись.

– Ладно, братан, проехали… Ты уж извини если чё, – он смотрит на Монтану и обнимает его здоровыми руками. – Ларка, ну ка сфотай нас ещё с братаном, а то ему идти уже надо. – Ещё одна вспышка и фотография выплёвывается из узкой амбразуры.

***

Монтана не помнит, как оделся, как прощался с толстяком и незадавшейся любовницей. Он обнаружил себя уже бегущим со всех ног от опасного подъезда.

Только спустя час он добирается до казармы, с трудом поднимается по лестнице до располаги.

«Только бы Ник спал. Не охота с ним ещё объясняться» – думает он.

Но Ник, как назло, не спит, смотрит телевизор в Ленинской комнате. Он выходит навстречу Монтане, как будто ждал его всё это время.

– Ну чё, рассказывай, как ты? – грохочет он низким голосом на всю казарму.

– Тихо ты. Разбудим… пойдём в сушилку лучше, покурим, – Шепчет Монтана. Ник удивляется тому, что Монтану стал заботить сон духов, но всё же покорно идёт в сушилку.

На самом деле, спят не все. Четыре пары глаз открыты, четыре пары ушей напряжённо прислушиваются к разговору, который доносится из сушилки.

– Чё то ты убитый какой? Облом вышел?

– Да нет, нормально всё прокатило, спать только хочется.

– Ну так с подружкой познакомит, договорился?

– Да, только через месяц, она на учёбу сейчас уезжает.

– Понятно!

– Что понятно?

– Понятно, что облом у тебя был, – Ник хлопает Монтану по плечу и смеётся.

– С чего ты взял?

– Да ладно, мне можешь не заливать. Я знаю, как люди после секса выглядят, а у тебя вид, как будто самого только что трахнули.

– Не хочешь, не верь, – Монтана достаёт аккуратно сложенную в стопочку форму и снимает гражданку, взятую напрокат у Жулика. Когда обнаруживается, что под вельветовыми штанами ничего нет, Ник присвистывает:

– О, теперь вижу что секс был! Ты смотрю, даже трусы у неё на память оставил.

5 апреля 1994 г.

– Привет, как дела? – Монтана поднимает глаза от журнала нарядов и видит улыбающегося Медного, склонившегося над столом.

– Привет! Нормально, чего хотел? – Монтана удивлён, что Медный вдруг интересуется его делами. Он не любит, когда его отвлекают от одного из его любимейших дел, распределения нарядов. «Сейчас просить будет, чтобы дежурным не ставил…» – думает он. Других причин появления здесь Медного он просто не видит.