Система - [171]

В сумраке тамбура, куда они вышли он видит её блестящие глаза, в которых застыл немой вопрос: «ЭТО ВСЁ?»

– Котёнок, примерь это тебе! – Он достаёт из пакета белый кроличий полушубок. – Я помню, что тебе такой понравился.

– Мне? Зачем? Не надо было! – всовывая руки в рукава полушубка ,она улыбается натянуто онемевшими губами.

– Ты моя красавица! – Кир обнимает её укутывая в шубу. – Тебе нравится?

– Да…очень! – её голос звучит тихо и обречённо.

– Когда я вернусь, мы с тобой такую свадьбу отгрохаем, – он прижимает её к себе всё крепче. – Завтра придёшь на вокзал?

– Нет. – вдруг отвечает она. – Не хочу в толпе твоих пьяных друзей весело махать руками в окошко. Давай лучше здесь простимся. Как говорит мамка «Перед смертью не надышишься». – Последнюю фразу она произносит тяжело выдыхая.

– Здесь, сейчас? – Его голова начинает кружиться. Как бы он не хотел отодвинуть этот момент, он всё равно наступил. – Не хочу! Не хочу! – он прячет свои слёзы уткнувшись в неё.

– Надо! – она гладит его по голове, как мать, утешая, гладит ребёнка. – Ты же сам хотел, чтобы так получилось.

– Я не хотел! Клянусь, я не хотел! – он поднимает глаза полные слёз. Сейчас он говорит правду. Он не хотел этого, но он это сделал.

– Я тебе верю! Я знаю, что ты мне никогда не врал.

– Тогда с Гогой помнишь? Я тебе соврал тогда. Мы договорились с ним, я просто взял его на понт. Я его ментами напугал…– он сам не понимает, зачем это рассказывает сейчас.

Алёнка начинает смеяться, и всё маленькое помещение тамбура озаряется тёплым солнечным светом

– Это разве враньё? Всё получилось красиво! – Она, склонив голову набок, смотрит на него, как будто изучает. И он вдруг понимает, что она догадывалась про случай с Гогой. А может быть она догадывается даже, что эта ложь не единственная и не самая страшная.

Вот он, последний момент. Год это целая вечность. Они изменятся, они станут другими. Как ни обманывай себя, всего что случилось уже не повторить, во всяком случае, точно так же не получится. Можно было продолжить, но он испугался, не захотел. Сейчас он ещё пьяный, сейчас он не совсем адекватен и она здесь рядом, поэтому трудно поверить в то, что они, может быть, видятся в последний раз.

Пружина, удерживающая дверь натягивается, и в проёме появляется красная морда Безумного в заломленной на затылок нутриевой формовке.

– Братан, ну ты где? Мы тебя потеряли!

– Я сейчас, – он с силой закрывает дверь и виновато смотрит на Алёнку.

– Иди, тебе пора! – слёзы стоят в её глазах как в переполненных доверху бокалах. – Иди!

Он не может отпустить её и продолжает целовать, а слёзы текут ручьём по её шее. Но рано или поздно это должно закончиться. Он отстраняется и прижимается лбом к её высокому лбу.

Он навсегда запомнит её такую, в расстёгнутой шубе, с румянцем на щеках, растрепанными волосами и глубокой грустью в глазах провожающих что-то очень дорогое навсегда.

– Знаешь, это всё было классно, – вдруг говорит она, улыбнувшись, и проглотив комок в горле. – Это было классное падение, но чем дольше падаешь, тем больнее приземляться.

Глава 8. ВСТРЕЧА

22 сентября 1994 г.

Десять часов пути пролетели незаметно. Кир по большей части дремал, елозя головой по заросшему грязью окну. Иногда он вставал и выходил в тамбур, чтобы покурить. Очки, от которых кружилась голова и слезились глаза, он не снимал, потому что и здесь боялся нарваться на патруль. По слухам они шерстят даже по электричкам. Для патрульных представляют интерес все особи мужского пола и призывного возраста. У подозреваемого , даже одетого в гражданку можно проверить всего одну деталь гардероба, благодаря которой патрульные безошибочно определяли гражданский он, или бегающий солдат. Трусы. Им требовалось увидеть только цвет твоих трусов. Стоит только попросить тебя отогнуть брюки и вуаля. Ты идентифицирован. Тёмно синий цвет однозначно говорит о том, что нужно брать тебя под микитки и тащить в кутузку до выяснения твоей личности. Любой другой цвет трусов, конечно отводил подозрения, поэтому знающие пацаны бегающие в самоход в первую очередь старались переодеть трусы. В этот раз Кир не подумал об этой предосторожности и был в тёмно синих классических парашютах, которые получил на губе. Но всё-таки он доехал спокойно и без неприятностей.

Как только за грязным окном показалось жёлтое здание небольшого вокзала, Кир ощутил, наконец, что он вернулся домой. В окне троллейбуса, везущего его от вокзала к дому, проносились такие милые и как-будто сто лет невидимые пейзажи, которые возбуждали в нём ностальгические воспоминания.

Мимо проплывает серое квадратное здание ЦУМА, за ним центральный рынок, где они были частыми гостями с пацанами, а в последнее время наведывались сюда вместе с Алёнкой. Тускло мерцает вывеска парикмахерской, где они разыграли Тучу, оставив его без денег, в момент когда его пышную кучерявую шевелюру аккуратно обрабатывал мужик парикмахер. Это наверное был единственный на весь город мужик работающий парикмахером. Внешность мужика была далеко от той профессии, которой он занимался. Он был лысый с массивной челюстью и не хрупкого телосложения. Никто не знал, как он попал в такую профессию, и ходили слухи, что он даже сидел когда-то, но всё же стриг он хорошо и самозабвенно. Они с Шараповым наблюдали через стеклянный витраж, как Туча растерянно крутил головой в то время, как парикмахер требовал с него расчет. Мужик не стал терять время выслушивая объяснения клиента, что он забыл деньги, но обязательно занесёт их на днях. Он повязал вокруг шеи Тучи накидку и в три минуты машинкой обкорнал его налысо. Кир и Шарапов тогда просто катались по асфальту, увидев эту картину.