Система - [137]

Фары высвечивают прямоугольную табличку с надписью «Старая Пышма».

Приехали. Въехав в спящий посёлок, Цыган сбрасывает скорость, и его пассажиры облегчённо вздыхают.

Свернув на дорогу, ведущую к коттеджам, Цыган гасит фары. Все пассажиры джипа теперь настороженно всматриваются в темноту, чуть разбавленную лунным светом. Извивающаяся змеёй грунтовка, упирается прямо в бетонный забор. Железные ворота распахнуты, как и впрошлый раз, возле крыльца не видно машин, а из потухших окон дома не подаётся никаких признаков жизни.

– Как будто нет никого, свалили что ли? – Цыган притормозив перед воротами, оглядывается вокруг и ещё раз прищурившись всматривается в проём. Он осторожно сигналит, но за воротами по прежнему не видно признаков жизни.

– Гера, Суслик, волыны наготове держите на всякий пожарный, – говорит он, и, дав газу, влетает в калитку. Свистя тормозами, джип останавливается возле крыльца. Заглушив машину, Цыган поворачивается к братве, чтобы сделать последние распоряжения, но яркая вспышка света вдруг заливает весь салон машины. Дикий протяжный вой ревуна, долбит по ушам и заставляет втянуть головы в плечи всех пассажиров джипа.

«Бля-я» – Цыган дёргает замком зажигания, включает заднюю и бьёт по газам, что есть мочи. Машина, сделав резкий прыжок назад, натыкается на невидимую преграду. Осыпавшееся от удара заднее стекло мелкой крошкой обдаёт пацанов на заднем сидении. Разбивший о баранку лицо, окровавленный Цыган дёргает ручку двери, но снаружи ему кто-то помогает так, что он вылетает наружу, вслед за внезапно распахнувшейся дверью.

– Лежать, сука! – он получает подсечку и падает лицом в борозду, на которой отпечатан протектор огромной машины. Сзади в затылок ему утыкается что-то твёрдое и холодное. Теперь он даже темечком ощущает бодрящий холодок , исходящий от компенсатора Калаша. Не успевший сориентироваться и прийти в себя Гера, ткнулся носом в канаву по правую сторону.

Мекеша и ещё два пассажира, легли на землю по другую сторону машины.

Кругом слышится топот, щелчки затворов, отрывистые выкрики.

– Кто главный, этот? – грубый голос с кавказским акцентом слышится за спиной Цыгана. Грубые мощные пинки по голеням широко раскидывают его ноги в разные стороны.

– Ты Цыган? – спрашивает голос.

– Я, – Яшка пытается приподнять голову, но чувствует болезненный удар в затылок.

– Лежи, сука, башку не поднимай. У меня к тэбе привэт от хозяина. Извини, он сам не смог. Пинок под рёбра сбивает Цыгану дыхалку. – Ладно, хорош загорат, вставай и пошёл вперёд. Руки за голову.

Цыган поднимается на ноги и пытается оценить обстановку. Но тычёк ствола в спину не даёт ему сделать этого.

«Пошёл вперёд!» – он идёт в сторону от своего джипа, который стоит упёршись в огромное колесо военного урала. «Пошёл, пошёл» – слышатся голоса, видимо подгоняющие братву. Его гонят через задний двор, мимо бетономешалки, мимо недостроенной бани, через покосившуюся калитку старого деревянного забора, за которым открывается большое поле, окаймлённое вдалеке лесом.

«Если сейчас не чу̀хнуть, точно завалят, – думает Цыган, но его уже подгоняют к краю огромного котлована, рядом с которым замер экскаватор с поднятым ковшом. Вместо приглашения спуститься, кто-то пихает Цыгана ногой под зад, и он кубарем летит вниз. Приземлившись, он пытается встать, но вязкая глинистая болотина по щиколотку засасывает ноги. В яму по очереди скатываются его друзья. Наверху слышится шум заработавшего дизеля. Завели эксковатор.

«Братва, чё за дела! Пошутили и хватит!» – орёт Цыган в темноту, пытаясь перекричать ревущий трактор. Рядом, что-то причитают пацаны.

Ржавый ковш тупыми зубьями откусывает шмат глины от горки с краю канавы и поднимается к верху.

«Эй,эй.. вы чё задумали! Пацаны, так не делается… Пацаны простите, мы больше не будем… Чё Вы хотите?» – дружным хором начинает орать братва. В этот момент, как и в многие такие моменты своей бандитской деятельности, Цыгану больше всего хочется оказаться в своём старом тракторе, неспеша бороздящем бескрайнее поле.

Сверху по периметру яму обступили люди с калашами, в чёрных раскатанных шапочках с прорезями для глаз. Цыган видит их чёрные силуэты зловеще оттеняемые полной луной.

В голове Цыгана зачем-то громко поёт Шуфутинский:

«Далеко до сходни, не уйти сегодня,

А ведь мог совсем остаться да и жить…»

Новый голос, который кажется более молодым и звонким весело кричит:

– Пацаны, передаю Вам слова хозяина. Он просил извиниться и передать что, не нуждается в услугах охранников. Он решил, что лучше устранить сам источник опасности. Поэтому, пацаны, похоже, что Вы приехали! Эта остановка конечная и поезд дальше не идёт. На этом самом месте, уже через пару месяцев будет стоять красивый дом, в котором будет жить хороший человек. И Вам, пацаны, выпала большая честь быть первыми кирпичиками в фундаменте этого дома. – Оратор машет рукой в сторону экскаватора. – Давай!

Экскаватор даёт газу и из выхлопной трубы густо валит чёрный едкий дым. За рычанием дизеля слышны умоляющие крики. В этих выкриках не слышится особой надежды. Орут так, на всякий случай, вдруг опять пронесёт. Так умоляют дети, котрые не хотят получить ремня, но понимают, что в этот раз порки не избежать. Цыган не кричит. Он закрывает глаза руками и садится на корточки, так, что его зад окунается в грязную лужу. Через треснувшее окошко небольшого трактора он видит бескрайнее поле, девчонок в белых платках и сапогах дружно нагибающихся вдоль борозд. Бардовый вымпел с изображением Ленина и золотистой бахромой по краям, прикреплённый над стеклом, как маятник болтается от бесконечной тряски, а он беспечно улыбается, зажав в зубах бычок «Ватры».