Система и общие единые законы Мироздания - [3]

- Что делать? Работать над собой - раз. Но этого мало. При­дётся погрузить тебя в глубокий гипноз... Впрочем посмо­трим... Ты ведь уже сейчас многое знаешь, но почему-то сво­ими знаниями не пользуешься... Вопрос: почему? - и старый внимательно посмотрел мне в глаза.

- Не знаю, - пожал я плечами. - Ты ведь сам видел, что в трудный момент, я почему-то обо всём, что мне известно, кро­ме воинского, забываю.

- Я тебя не раз за это ругал. Но теперь кое-что мне стало понятно. Тебе, - посмотрел на меня старик долгим немигаю­щим взглядом, - несмотря ни на что, удалось сохранить связь с Творцом. Ты им прикрыт с детства, за какие заслуги пока не ясно, но это так. Скажи, - старый волхв вдруг положил свою крепкую руку мне на плечо, - был в твоей жизни случай, когда тебя чуть не спёрли на свою базу или модуль, это не имеет зна­чения, пучеглазые?

- Да откуда мне знать?! - удивился я вопросу старого. - Вро­де ничего такого не было.

- Нет, было, юноша, было, - волхв отпустил моё плечо и, уставившись на меня, тихо заговорил. Вспомни, в твоей ком­нате исчез потолок. Потом ты увидел ярко горящие звёзды,

 

 

следом белый туман стал заволакивать комнату. И что ты стал делать?

- Меня так придавило к постели, что я едва не потерял со­знание. И я мысленно обратился к Творцу.

- А потом, что ты услышал?

- Голос, как из преисподней, что я знаю, как защититься.

- И тебя отпустило. Потом прошёл туман и ты снова увидел звёзды...

- Всё так.

- А зачем ты утверждаешь, что попытки тебя похитить не было?

- Откуда же я знал, что то была попытка мою персону спе­реть. Никто мне об этом не докладывал.

- Почему тебя не умыкнули, не знаю... Это выше моего по­нимания, - задумчиво посмотрел на меня волхв. - Все, кого тащат на их базы или на летательные аппараты, обращаются за помощью к Богу, но очень мало, кому он помогает... Ясно одно, что с Творцом ты связан с рождения, и эта связь сохра­няется до сих пор. А теперь нам пора! - посмотрел старик на ходики. - Здесь нам загадки не разгадать. Пойдем, нас давно ждёт один из моих друзей. Это предпоследний твой поход.

- А что будет ещё и последний? - поинтересовался я.

- Имею в виду дорогу к жилухе². На оленях в апреле мы тебя доставим в Эссей, а оттуда ты махнёшь на Колыму!

- Куда?! - чуть не закричал я.

- На Колыму, дружище, на Колыму. И не удивляйся, такова твоя воля.

- Моя воля?! Эдак ты меня скоро на Аляску отправишь!

- На Аляску - нет. На Аляске тебе ещё пока делать нечего. Хотя, кто знает, кто знает... - загадочно улыбнулся хранитель.

- А почему ты говоришь, что это моя воля? Я что кого-то упрашивал, чтобы меня этапом отправили?

- Но ведь ты стремишься получить не изгаженное системой подлинное знание, не так ли?

- Так-то оно так...

 

- Но на Колыму ты не хочешь?

- Да хочу я, хочу! Всю жизнь мечтал побывать на Инди­гирке, Колыме, Алазее... Если есть там такие, как ты, я туда пешком отправлюсь!

- Пешком не надо, на это есть транспорт. Пешком мы сейчас пойдем, точнее, на лыжах. Ты, я вижу, уже позавтракал. Так что я жду тебя за дверью, - и старик, накинув верхнюю одежду, закрыл за собою дверь. Через несколько минут, захватив с со­бою заряженный браунинг и котомку со скудной едой, я вышел на улицу.

- Ну ты и кишка, - показал на рюкзак хранитель. - Совсем я тебя испортил. Ещё недавно ты мог лапу сосать неделями, - покачал старик головой. - Вот так всё человечество: главное для него комфорт, а всё остальное потом...

От слов волхва мне стало стыдно. Получается, что я проя­вил глупую инициативу, и теперь старый надо мною подтруни­вает. Я решил сбросить рюкзак, но Чердынцев меня остановил:

- Оставь, - улыбнулся он мне, - будет чем собак побаловать. Их берём с собой.

Облегчённо вздохнув, я надел лыжи, и в непроглядной тьме мы двинулись в неизвестность. Как старик мог ориентировать­ся в полной темноте, я не понимал. Он шёл впереди меня, и было видно, что полная темнота и слепящий глаза снег для него не помеха. На фоне сугробов я еле различал его фигуру, среди деревьев она вообще исчезала, и я двигался наугад по лыжне и на каком-то шестом чувстве.

Прошло около трёх часов. Наконец стало светать. С рассве­том пурга стала ещё сильнее. На прогалах ³ боковой ветер ва­лил с ног. Но старый этому только радовался. Когда он падал или садился на снег, то подзывал к себе собак и, схватив кого-нибудь из них за загривок, со смехом вставал на ноги. Старый играл с порывами ветра, со своим детищем - ураганом, кото­рый валил сушины⁴ и завывал подобно стае голодных волков. Я смотрел на эту игру и не переставал удивляться.

 

 

«Сколько в моём друге молодости, - думал я. - По сравне­нию с ним я уже старик. Ничему не удивляюсь, ничему не ра­дуюсь. Что со мною? Неужели во мне что-то сломалось?»

- Не хандри! - услышал я сквозь порыв ветра. - Всё будет так, как надо... Видишь, какая буря, любо-дорого посмотреть.

- Зачем ты её организовал? Неужели мало тебе снегопада? - прокричал я сквозь вой ветра и грохот падающей сушины.

- Мало! - поднял руки к небу старик. - Ядро урагана сейчас над нами. Это такая крыша, которую им не преодолеть! - до­летел до меня голос дедушки.

И я увидел, что хранитель, глядя в серое пепельное небо и летящий снег, смеётся.