Система-84 - [36]
— Да, может, ты и прав...
— А что произошло с Улле? Я имею в виду Улло Люка, — перебил его Бергстрем. — Я видел его по телевизору, слышал практически в каждой передаче новостей по радио и читал его статьи. И по-моему, он все время был трезв. Насколько я понимаю, это на него непохоже.
Турен что-то пробормотал.
— Что?
— Он встретил одну даму, говорю, — сказал Турен. — А женщины, как известно, обладают способностью изменять мир. Да, кстати, мы же сегодня допрашиваем Эриксона.
Он сказал мы, но имел в виду я.
— Ну и?
— Я обещал Улле разрешить ему присутствовать. Он трогательно интересуется развязкой.
Развязка? Бергстрем подумал, что Турен неправильно выбрал слово. Развязка могла быть только в одном случае — если Стиг Эриксон сломается и признает все: героин, использование Системы-84, убийство Хальстрема.
Дело об убийстве Деревянного Исуса благополучно приближалось к концу. Два курьера Эриксона поняли, чем занимался Деревянный Исус, поняли, что он почти добрался до центра распространения наркотиков, и решили его убрать. Следствие по этому делу было еще не закончено, но все улики говорили, что эта рабочая гипотеза верна. Тех двух, подозреваемых в убийстве, видели в Копенгагене. Их задержание — вопрос дней.
■’— Теперь нам не хватает лишь одного убийцы, — сказал Турен и углубился в бумаги.
Бергстрем опять ничего не понял. Ладно, услышит допрос.
На пятый день после обеда сотрудники «Дагенс ню-хетер» собрались в помещении центральной редакции.
Представители руководства выступили с речами, прозвучавшими почти так же, как выступление Пера Ульсона на пресс-конференции.
Были провозглашены тосты за Улле Люка, за Свен-Эрика Свенсона и за «Дагенс нюхетер».
Улле Люк пил «Поммак» [7]. На вид напиток напоминал пиво или плохое виски местного розлива. Да пусть напоминает что угодно, лишь бы отвязаться от расспросов.
Пер-Оке Магнусон заметил уловку Люка, налившего себе «Поммак». «Чертушка, — подумал он, — уж не собираешься ли ты изменить свою гнилую жизнь?»
Страшно хотелось пива. Но Улле обещал себе... Впрочем, обещания, данные самому себе, он не воспринимал всерьез, но на этот раз дал обещание и Марии. Обещание, что ни одна капля спиртного — ни слабого, ни крепкого — не попадет на его фальшивый язык, пока не завершится дело, пока игра не будет сыграна.
Поэтому Люк пил «Поммак».
Зато курил он вдвое больше. Он не спал всю ночь в ожидании первых откликов на отставку министра юстиции, а рано утром приготовил чай для Марии Гранстрем, которая провела у него четыре ночи из пяти, и выслушал первый выпуск новостей, где говорилось о журналистском подвиге, великолепной журналистской работе и так далее.
Люк чувствовал себя отнюдь не великолепно, к тому же чертовски хотелось пива.
— Послушай, чертушка, — обратился к нему Пер-Оке. — Поезжай-ка домой, по крайней мере, не надо будет глотать «Поммак».
Люк с удивлением йосмотрел на секретаря редакции — значит, он все видел и все понял!
— Я еду к Турену. Сегодня последний допрос Эриксона, который мне не хотелось бы пропустить. Зато потом с удовольствием возьму отгул. Если что произойдет, позвоню. — Он поставил пластмассовый стаканчик на стол, взял куртку со спинки стула и помахал рукой Магнусопу.
«Хороший человек Пер, — подумал Люк, — а в этом проклятом обезьяннике ему несладко». С этими мыслями он вышел из редакции.
Каждый раз, когда Турену предстояло вести допрос, у комиссара появлялось одно и то же чувство: этот раз будет последним, пусть допросами занимаются другие. Он ненавидел, когда допрашиваемый «раскалывался», потому что это доказывало лишь одно — ему, Свену Турену, удалось сломить его.
А этот допрос чрезвычайно важен. Придется, вероятно, действовать жестко. Турен заранее жалел Стига Эриксона.
Помещения для допросов везде выглядят одинаково — будь то Нью-Йорк, Париж, Лондон или Стокгольм. В комнате стоят два стула — один, неудобный, для того, кого допрашивают, другой, поудобнее, для того, кто допрашивает. Обязательно имеется большое зеркало. Опытные преступники, знающие, что к чему, обычно подходят к зеркалу и кивают или отдают честь. Они знают, что там, за зеркалом, те, кто следит за допросом. Эти люди сидят в так называемой комнате для наблюдателей и видят все, что происходит в помещении для допросов, через зеркало, которое им представляется обычным стеклом. Звук поступает через динамики.
Все, что говорится в комнате для допросов, записывается на магнитофонную ленту. Магнитофон зачастую находится в комнате для наблюдателей.
Улле Люк и Леонард Бергстрем сидели в комнате для наблюдателей. Через стекло они видели усталого с виду Турена и подтянутого Стига Эриксона.
— Сколько осталось пленки? — спросил Бергстрем техника, обслуживавшего магнитофон.
— Минут на двадцать. Крепкий орешек этот Эриксон.
— Турену следует поторопиться, — сказал Бергстрем и, заметив недоуменный взгляд Люка, пояснил: — Как правило, на допрос, который ведет Турен, хватает одной катушки. Он ненавидит все связанное с допросами.
Пока допрос не дал никаких результатов. Стиг Эриксон ответил более или менее вразумительно на три вопроса: как его зовут, правилен ли его личный номер и где он живет.
Михаил Александрович Божесов – прокурор, карьерист, юморист, циничный философ и просто привлекательный мужчина – обустраивает свою жизнь, не жалея о людях, с которыми по долгу профессии сталкивается. Его жизнь – это череда неожиданных обстоятельств, которые Божесов с лёгкостью обращает в свою пользу…Но может ли человек, иногда преступающий закон, добиться высших должностей в государстве? И что движет им? Жажда денег, обиды молодости или сердечная травма?.. И так ли проста его жизнь?
Иногда для осознания надвигающейся беды достаточно открыть глаза и назвать вещи своими именами. Горькие слова – лекарство, сладкие слова – отрава, – гласит китайская пословица. Действие происходит в непростом настоящем и в зловещем будущем, которое вполне себе возможно. Если сидеть, сложа руки. Надеюсь, что эти горькие отчаянные рассказы станут своего рода прививкой для тех, кто способен думать. Или антидотом. И отравленных известными ядами в нашем стремительно наступающем будущем станет меньше. В оформлении обложки использованы личные фотографии.
В начале XX века Кодекс майя мог стать опасным оружием в руках нацистов! За то, что профессор Леви Вайцман скрыл пророчество древнейшей цивилизации о Судном дне от Третьего рейха, ему и его детям пришлось жестоко заплатить…2012 год. Конец времен близок. На рукопись, затерянную где-то в джунглях Гватемалы, открыта настоящая охота. Найти Кодекс раньше Ватикана, раньше спецслужб должна внучка профессора Алета, ведь сами майя избрали ее для этой миссии!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник произведений известного японского политического детектива вошли повести "В тени" и "Стена глаз". Повести впервые на русский язык перевел Георгий Свиридов. Завершает книгу послесловие переводчика «НЕ КРАСОТА, НО ПРАВДА» (Сэйтё Мацумото и современный японский детектив).
Политический детектив молодого литератора Леонида Млечина посвящен актуальной теме усиления милитаристских тенденций в сегодняшней Японии.Основа сюжета — неудавшаяся попытка военного переворота в стране, продажность и коррупция представителей правящей верхушки.Многие события, о которых идет речь в книге, действительно имели место в жизни Японии последних лет.