Сиротка. Слезы счастья - [102]

– Но он тем не менее вернется раньше, чем предполагалось, – сообщила, ни на секунду не задумавшись, Киона.

– У тебя опять видение, да? – предположил Мукки, прикуривая сигарету – на это он не отваживался в присутствии своих родителей.

– Нет, видения у меня не было. Я просто это предчувствую. Я полностью изменилась с тех пор, как едва не погиб Делсен. Я могу читать ваши мысли, однако уже не могу ни с кем вступать в контакт на расстоянии. У меня больше нет дара билокации, нет видений, нет ничего! – посетовала Киона.

– Киона постепенно становится обычной девушкой – обычной до банальности, – усмехнулась Мари-Нутта. – В таком случае, ты не знаешь ничего о том, о чем мне поведала Лоранс?

– Может, и не знаю…

– Ну так вот, я теперь в курсе кое-каких событий из ее жизни, и я убедила ее вам о них рассказать. Представьте себе, месье Лафлер, которому целых сорок лет, осмелился ее поцеловать, причем в губы! А еще он погладил ей волосы и шею.

– Что-что? – возмущенно переспросил Мукки. – Какая наглость!

– Но я сама этого хотела! – воскликнула Лоранс, едва сдерживая слезы. – Кроме того, он потом попросил у меня прощения.

– Он тебя попросту использовал, – резко заявил ее брат. – Лоранс, ты слишком молода для того, чтобы встречаться с этим мужчиной. Я скажу папе, чтобы он запретил тебе видеться с Лафлером.

– Прошу тебя, Мукки, не делай этого. Я уверена, что Овид меня любит. Он, конечно же, говорил мне о нашей разнице в возрасте, но это все глупости. Я подсчитала: дедушка старше бабушки на тринадцать лет, но они тем не менее были очень счастливы друг с другом. Они счастливы друг с другом и теперь.

Киона молчала. Она могла бы очень многое рассказать по поводу счастья Лоры и Жослина, а также о том, кто настоящий отец Луи Шардена, которым, насколько она знала, был пианист Ханс Цале, погибший в Европе во время недавней войны. Она также могла бы многое рассказать про Овида Лафлера, к которому она не испытывала большой симпатии, потому что он в свое время мог расколоть такую замечательную пару, какой являлись Эрмин и Тошан. Да, Кионе следовало молчать, следовало хранить тайну о тех катаклизмах, которые случались в отношениях даже самых устойчивых семейных пар. Мукки, Лоранс и Мари-Нутта не знали, что у их отца была любовница по имени Симона, и они даже не заподозрили бы, что их мать когда-то загорелась желанием отдаться Овиду.

– Лоранс, Мукки прав, – сказала Мари-Нутта. – Тебе следует держаться подальше от этого твоего драгоценного учителя, который, кстати, сегодня вечером строил глазки Эстер. Если она решит его соблазнить, то ты с ней тягаться не сможешь. Она женщина очень очаровательная.

– Ну и что? – пожала плечами Лоранс. – Овид несколько раз говорил мне, что я очень красивая. Вы ничего не понимаете. Вообще ничего. Я предупреждаю вас всех троих: если вы завтра расскажете о том поцелуе папе или маме, я вас возненавижу. Пообещайте мне, что никогда об этом не расскажете!

Лоранс начала всхлипывать, приходя в отчаяние от одной только мысли о том, что прекратятся ее поездки в Пуэнт-Блё и что она выдала человека, которого очень любит.

– Я обещаю! – заявила Киона.

– Я тоже, хотя мне это и нелегко, – сказала Мари-Нутта. – Ты тоже пообещай, Мукки.

Мукки засомневался, но в конце концов уступил и тоже пообещал ничего не рассказывать, подумав при этом, что его родители скоро уедут вместе с близняшками на берег Перибонки и что благодаря этому Лоранс окажется достаточно далеко от этого Лафлера. Лоранс, успокоившись, переключилась в разговоре еще на одну тему, которая ее интересовала.

– Киона, я призналась насчет того поцелуя. А может, ты теперь расскажешь нам о том, что у тебя произошло с Делсеном? Ты ведь так сильно его любила! Ты спала рядом с ним несколько ночей…

– Ничего такого, о чем ты сейчас думаешь, не произошло! – ответила Киона с меланхолической улыбкой. – Ты не одна такая любопытная, Лоранс, – сегодня вечером буквально все задавались этим вопросом. Мы с Делсеном целовались и обнимались в реке Уиатшуан, а также в поезде, когда ехали в Торонто. Делсен хотел большего, но я не смогла. Я попросту побоялась, хотя мне и самой этого хотелось. Я не боялась потерять девственность, нет, – я боялась потерять свою свободу. Как бы это вам объяснить? Пока что у меня не получается… А еще я была одержима той опасностью, которая ему угрожала. Чтобы его спасти, я намеревалась пожертвовать собой и уступить его настояниям. Но он в тот вечер пришел пьяным, стал вести себя агрессивно, и мне пришлось защищаться. Однако об этом вы уже знаете достаточно много.

Киона задрожала, вспомнив об ужасах, пережитых ею на берегу огромного озера Онтарио.

– Ну ладно, ладно! – вздохнул Мукки, обнимая ее за плечо. – Все уже позади, ты вернулась, и Делсен остался жив. Давайте, девочки, поболтаем немного обо мне и Эмилии…

В три часа утра Эрмин проснулась от звуков шагов, которые были, в общем-то, негромкими и доносились из коридора на втором этаже. Она услышала, как кто-то перешептывается и как осторожно закрываются двери. Усмехнувшись, она придвинулась к спящему Тошану и, прижавшись щекой к его торсу, поцеловала. Они, улегшись в постель после вечеринки, занялись любовью и занимались ею как-то так молча, по-животному, но у нее осталось от этой их близости приятное ощущение благополучия и пресыщенности.