Сирота с Манхэттена. Огни Бродвея - [148]

Шрифт
Интервал

«Все, как тогда! — мысленно ужаснулась она. — Все! Я никогда не желала этому бедолаге смерти, но и не вмешалась!»

Стоило ей приблизиться, как Эдвард бросился наперерез, удержал за руку.

— Я просил оставаться в машине, — сказал он. — Вернись к Мейбл, Лисбет. Это зрелище не для тебя.

Он продолжал удерживать молодую женщину за локоть. Элизабет резко выдернула руку.

— Па, он еще жив?

— Да, но, как я понял, в критическом состоянии. Ударился бедром об автомобиль, а потом головой о брусчатку. Кого-то отправили звонить в скорую. Его отвезут во французскую больницу, он числится местным пансионером. Лисбет, ты куда?

— Па, отпусти! Я собираюсь работать медсестрой, пора привыкать к виду раненых! — возразила Элизабет, у которой в лице не было ни кровинки.

Она стала расталкивать зевак. Подбежал полицейский и повелительным жестом ее остановил.

— Хочу удостовериться, что это действительно он напал на меня три недели назад и украл медальон, — сказала она. — Если это так, то я попрошу, чтобы в больнице его обыскали. Медальон — память о матери, я очень им дорожу.

— Хорошо, мисс, проходите!

— Мадам Джонсон, — поправила его Элизабет. — А это — мой отец, мистер Вулворт. Это он указал вам на моего обидчика.

Полицейский уважительно кивнул. И даже вызвался ее сопроводить. Когда они подошли, распростертый на дороге бродяга не подавал признаков жизни. Элизабет не заметила ни дырявых подметок на его ботинках, ни того, как грязна его одежда и сколько в ней прорех.


Под головой у него расплывалась кровавая лужа — на это страшно было смотреть. Впервые она видела его без засаленной кепки, которая, скорее всего, слетела с головы во время столкновения.

Тут раненый слабо застонал и широко открыл глаза, глядя в небо. Против воли Элизабет подалась вперед, а потом и склонилась над тем, кто так долго держал ее в страхе. И внутренне ужаснулась, увидев светло-серые, с золотыми крапинками, глаза — затуманенные, словно бы незрячие, но показавшиеся такими знакомыми.

— На помощь! Спасите! — пробормотал мужчина по-французски.

Она единственная поняла эти три едва слышно произнесенных слова. У Элизабет подкашивались ноги, путались мысли. Ей пришлось опуститься на корточки. В душе больше не было ни страха, ни злости. С бесконечным состраданием смотрела она на глубокие шрамы у него на лбу и левой стороне черепа. Судя по короткому ежику седых волос, его несколько недель назад побрили.

Вдалеке взвыла сирена скорой. Несчастный умолк, глаза его закрылись. Элизабет бросало то в жар, то в холод. Она взяла умирающего за костлявую, как у скелета, руку. И, потрясенная, уставилась на крупную, округлую коричневую родинку на уровне левой ключицы.


Вспомнилась картинка из прошлого — четкая, цветная. Отец обмывает торс в эмалированной лохани, в крошечной комнатушке, которую они неделю снимали в доме без всяких удобств в Бронксе по приезде в Нью-Йорк.

«Я еще спросила, пропадет ли эта круглая отметина от мытья, — вспомнила она. — Папа, хоть и был расстроен, тогда улыбнулся».

Молодую женщину захлестнул шквал эмоций. Тут были и нежданная радость, и безумная надежда. А Эдвард уже начал терять терпение. Он находил поведение дочки странным и, конечно же, неуместным в такой ситуации. Он попытался ее поднять.

— Лисбет, довольно! Что ты делаешь? Идем!

Полицейские, да и толпящиеся вокруг зеваки, тоже недоумевали, почему эта красивая, элегантно одетая дама, бесспорно богатая, вдруг так заинтересовалась нищим в лохмотьях.

Элизабет выпрямилась, пошатываясь. На ее красивом лице застыло упрямое выражение. Едва она отпустила руку пострадавшего, как ощутила мучительное чувство утраты.

— Это папа. Думаю, это папа, — проговорила она по-французски.

Эдвард расслышала слово «папа», но подумал, что она обращается к нему. Молодая женщина повторила фразу уже по-английски. Приемный отец нахмурился.

— У тебя каша в голове, милая! И это неудивительно, — вполголоса проговорил он. — Сейчас мы поедем домой и ты примешь успокоительное, прописанное нашим новым доктором.

— У него глаза, как у папы и дяди Жана, и шрамы на голове. В кошмарах я часто вижу, как те бандиты избивают отца. Бьют его по голове, па, по голове! А еще я увидела ту родинку. Слава Богу, что на плече рубашка порвана!

— Твой отец погиб девятнадцать лет назад, и его тело выловили в Гудзоне! — попытался ее урезонить Эдвард. — На куртке были медные пуговицы с эмблемой компаньонов-плотников. Лисбет, ты бредишь!

Рядом затормозила скорая. Полицейские принялись разгонять последних зевак. Подбежали два медбрата с носилками.

— Компаньоны-плотники… Батист Рамбер! — вскричала Элизабет нервно. — Вот кто может его опознать. И дядя Жан! Особенно дядя Жан! Они же братья. Надо срочно ему сказать!

— Согласись, все это звучит дико, — сказал Эдвард, занявший выжидательную позицию.

Молодая женщина отвернулась от него, чтобы следить за каждым движением медбратьев.

— Куда вы его повезете? — спросила она. — Я должна знать!

— Это же нищий, мисс. Значит, во французскую больницу. Это распоряжение полицейских. Сестры о нем позаботятся.

— Там есть хорошие врачи?

— Понятия не имею. Доктора там тоже французы.


Еще от автора Мари-Бернадетт Дюпюи
Волчья мельница

Франция, 1897 год. Юная Клер Руа — непокорная красавица с гордым нравом. Такая же свободолюбивая, как и ее верный и необычный питомец — волчонок, которого девушка спасла от голодной смерти и забрала домой. Но теперь перспектива нищеты и голода нависла над семьей самой Клер. Дело ее отца, мэтра Колена Руа, переживает не лучшие времена. Чтобы выплатить долги, Колен вынужден выдать дочь за сына богатого землевладельца, Фредерика Жиро. Клер знает, что он жесток и беспринципен, и ничего, кроме неприязни, к нему не испытывает.


Сирота с Манхэттена

Гийом, Катрин и их дочь Элизабет мечтали начать новую жизнь. Оставив родную Францию, они отправились в Нью-Йорк. Но мечты о свободе превратились в кошмар. Малышка Элизабет осталась одна в самом сердце огромного американского города, который отнял у нее родных. Волей случая девочка попадает в богатую семью Вулворт. Там она растет как настоящая принцесса, ей дают новое имя - Лисбет и отнимают память о настоящих родителях. Однако на шестнадцатый день рождения Лисбет узнает ужасную правду о своем удочерении. Неумолимая судьба вновь лишает ее крова.


Сиротка

Волнующая, потрясающая воображение судьба девушки-сироты. Холодным январским днем сестра Мария Магдалина находит на пороге монастырской школы малышку, завернутую в меха. В записке указано имя — Мари-Эрмин. Почему родители оставили ее у двери приюта как ненужную ношу?Со временем Эрмин, наделенная прекрасным голосом, станет той, кого будут называть соловьем. Она полюбит Тошана, и когда до помолвки останется совсем немного, девушка получит страшное известие о смерти любимого. Внезапно в жизни Эрмин появляется… ее мать Лора.


Сиротка. Нежная душа

Эта девушка пела в церковном хоре — и ангелы завидовали ее нежному голоску! Даже когда сердце Мари-Эрмин без остатка заполнила любовь к Тошану, а на руках появился милый младенец, она не оставила мечты о сцене… А поезд уже мчит ее в Квебек: одно прослушивание — и ее судьба решена!


Сиротка. Слезы счастья

Волшебное пение Снежного cоловья вызвало бурю аплодисментов. Хрустальный голос Эрмин Дельбо, казалось, проникал в самое сердце, и его хотелось слушать бесконечно… Для Эрмин это был особенный концерт – ведь на нем собрались все родные и близкие ей люди. Все, кроме Тошана… Уезжая, он обещал, что разлука будет недолгой, но из поездки во Францию вернулся с незнакомой красавицей. Кто она и что их связывает? Сердце Эрмин терзают муки ревности. Сумеют ли они понять друг друга и сделать шаг навстречу? Ведь только вместе, простив все обиды, они смогут спасти свою семью…


Сиротка. Дыхание ветра

Конец 1939 года. Не успела Мари-Эрмин оправиться от потрясения после гибели своего младшего сына, как судьба отняла у нее еще и мужа. После того как ведомый чувством долга Тошан ушел в армию, их милый домик на берегу реки опустел: Мари-Эрмин с детьми нашла приют у своих родителей. Впереди их ждет суровая зима, а рядом нет мужчины и защитника…* * *Декабрь 1939 года. Даже в уютном домике на берегу реки, где Мари-Эрмин поселилась с мужем и детьми, не скрыться от чувства вины за смерть малыша, который родился слишком слабым.


Рекомендуем почитать
Сестры из Версаля. Любовницы короля

Людовик XV устал от своей польской жены. Придворные, заметившие это, устраивают соревнование, где цель – найти любовницу для правителя. Знать делает ставки на лучших женщин, способных отвлечь Людовика. Молодая и наивная Луиза – старшая из сестер де Майи-Нель – первая в очереди в спальню самого короля. Но за ней – три ее младшие сестры, которые тоже не прочь побороться за звание фаворитки Людовика XV. Женская сила и конкуренция, родство и ненависть, предательство и жажда мести… Сестры не остановятся ни перед чем: ставки слишком высоки.


Обрученные Венецией

В эпоху раннего Возрождения, когда миром правили жажда власти и алчность, человек и его чувства теряли свою значимость на фоне роскоши и богатств. Оказавшись в эпицентре грязных политических разборок Венецианской и Генуэзской республик, десятилетиями воевавших друг против друга, главные герои вынуждены бросить вызов установленным нравам и правилам, чтобы отстоять свои права на любовь. Столкновения великодушия и жестокости, тщеславия и кротости, условностей и свободы проносят их сквозь испытания, искусственно созданные человечеством того времени.


Урок удовольствия

С момента, как Король призвал мужа леди Элеонор в крестовый поход, она молилась о его благополучном возвращении. Находясь на Святых землях, сэр Гевин посылал домой необыкновенные богатства: гобелены, специи, масла. Но среди роскошных тканей лежала книга с изображением любовников, сплетённых в экзотической позе, о которой леди и не мыслила. Элеонор провела много одиноких ночей, мечтая, чтобы Гевин подарил ей наслаждение таким же образом. Но Гевин вернулся чужим и отстранённым, и Элеонор начинает опасаться, что потеряла единственного мужчину, которого когда-либо любила.


Анна. Тайна Дома Романовых

Так начинались едва ли не все самые драматические, самые безум-ные истории о любви. Российский самодержец Павел I на балу обратил внимание на дочь московского сенатора Анну Лопухину… И весь мир для него вдруг мгновенно преобразился. Куда делись императорская невозмутимость, сдержанность и самообладание? Непозволительные чувства хлынули, как цунами, смыв в туманную даль бесконечные заботы и тревоги о судьбе России. Вмиг охладел некогда пылкий интерес к фаворитке Нелидовой. В сердце государя теперь была только она, юное, божественное создание, и она оставалась там до жуткой кончины Павла I. По сей день с полотен художников, писавших портреты Лопухиной, смотрит на нас очаровательная молодая женщина с большими темными глазами, которые как бы говорят: «Я была рождена для тихой семейной жизни, но, увы, вышло совсем по-другому…».


Златовласая амазонка

Сердце красавицы Ангелины навсегда покорил гусар Никита Аргамаков, которому она со всей силой нерастраченной страсти отдалась на берегу Волги. Но молодым людям не суждено было соединить свои судьбы – война 1812 года ворвалась в их жизнь, подобно вихрю. То, что случилось дальше, Ангелина не могла бы представить себе даже в страшном сне: ей суждено было стать женой французского шпиона, наложницей солдата, богатой вдовой парижского нотариуса. Однако ни на миг не забывала она пылкого гусара, который – в этом у нее не было сомнений – стал отцом ее дочери… Смогут ли Никита и Ангелина победить злой рок, который заставляет их проходить через все новые и новые испытания?Книга также выходила под названием «Князь сердца моего».


Пламенная роза Тюдоров

Эпоха правления Тюдоров. Роберт Дадли влюбился в зеленоглазую Эми Робсарт с первого взгляда. Через несколько месяцев влюбленные поженились, но… счастье длилось недолго. Сразу после медового месяца Роберт отправился в Лондон, оставив молодую жену в провинции. Он мечтает о власти и… короне! До Эми доходят слухи о его романе с королевой Елизаветой… Но даже королева не заставит ее сдаться!