Сирота с Манхэттена - [94]
А Бонни так и осталась стоять снаружи с чемоданом в руках. Жюстен повел упряжку вместе с экипажем к конюшне. Гувернантка между тем рассматривала слуг.
- И кто это у нас тут такой рыжий? - скорчив ироническую гримасу, буркнула Мадлен. - Американка, чтоб ей пусто было!
- Ба! Тут она точно распоряжаться не будет! - подобострастно заверил ее Алсид.
- Добрый всем денечек! - звонко сказала Бонни. - Я состою на службе у мадемуазель Элизабет. И да, я говорю по-французски!
Леандр стянул с головы берет и пробормотал слова приветствия. Раздосадованная Мадлен резко развернулась и нервным шагом направилась в дом.
- Я покажу вам вашу комнату, мадам, - предложила самая молоденькая из девушек, нанятая в помощь Мадлен, которая тут же переложила на нее все свои обязанности по дому. - Я - Жермен, к вашим услугам.
Бонни понравились и ее нежное личико, и кроткая улыбка, и серо-голубые глаза. Светлые, соломенного оттенка волосы девушки украшал маленький белый чепец.
- Спасибо большое, Жермен. И попросите отнести наверх чемоданы мадемуазель Элизабет. Я сама их разберу.
- Будет сделано, как только Жюстен вернется из конюшни, - подал голос Алсид, чье бледное лицо явно было глуповатым.
- Вот и славно! - сказала Бонни. - Жермен, я готова следовать за вами.
Элизабет прохаживалась по столовой, где был накрыт стол только на три персоны. Она внимательно рассматривала элементы декора, с изумлением осознавая, что ничего в комнате не передвинули и не заменили. За ней по пятам, лучась радостью, следовала Адела и никак не могла наглядеться на длинные каштановые волосы внучки и ее тонкий профиль, вдоволь наслушаться ее голоса, мелодичнее которого не было на свете - по крайней мере, ей так казалось.
- Бабушка, я помню эти картины, и огромные зеленые шторы из бархата, и серебряные подсвечники, - говорила девушка. - И у вас был дворецкий, Жером.
Это он принес мне тогда десерт. Папа сидел вот тут, мама - на этом месте.
Адела сдавленно вскрикнула. Вид у нее был такой, будто она вот-вот задохнется.
- Так и было! Как ты можешь это помнить, и так подробно?
- У нас будет время об этом поговорить, бабушка. Это совершенно особая тема. А еще была комната, куда я не заходила, - большая гостиная.
- Идем! - обрадовалась хозяйка замка, ощущая прилив сил. - Правда, там немного не прибрано. Это из-за бала, который будет у нас в субботу. Жермен будет натирать паркет воском, так что я приказала пока сдвинуть мебель к стенам и свернуть все ковры.
- Если это затруднительно, сходим туда потом.
- Вовсе нет! Тебе придется часто проходить через эту гостиную по пути к нам, если захочешь повидаться со мной или с дедом, потому что теперь она примыкает к нашим апартаментам. Гуго пришла в голову великолепная идея - перебраться в комнаты, которые в XVII столетии занимала герцогиня де Гервиль. Эта родовитая дама занималась реставрацией замка, старалась его облагородить. Это ей мы обязаны двумя окнами, пробитыми в башне, той, где подъемный мост, и этими двумя чудесными комнатами, через которые можно пройти в главную, западную башню замка.
Адела ласково взяла внучку под руку, улыбаясь от удовольствия, другой рукой в это время распахивая двойные двери, окрашенные в светло-серый цвет.
Гуго Ларош какое-то время сидел возле высокого камина, отделанного черным мрамором, постукивая указательным пальцем по подлокотнику кресла, потом достал свой кожаный бумажник и извлек из него желтую, обтрепавшуюся по краям фотографию.
- Такой ты была, Катрин, в день своего двадцатилетия, - прошептал он. - Я привез тебя в Ангулем, чтобы сфотографировать для портрета. Фотограф сыпал комплиментами, восхваляя твою красоту, ты ему улыбалась. А через год, к несчастью, повстречала Гийома Дюкена!
Он на пару секунд закрыл глаза, прерывисто дыша. Убрал фотографию обратно в бумажник, но лицо осталось таким же напряженным, взгляд - пустым.
Из гостиной донесся смех. Он встал и позвонил. Прибежала Мадлен.
- Мсье звали? - со смиренной миной спросила она.
- Добавь еще один прибор - для гувернантки.
- Я думала, она будет есть в кухне, как я и остальные слуги.
- Ты думала? - взъярился Ларош. - Я плачу тебе жалованье, чтобы ты исполняла приказы, а не «думала»! Относись к этой особе уважительно, это мое требование, Мадлен. Ты меня поняла?
- Да, мсье.
Адела с Элизабет, заслышав крик хозяина дома, вернулись в столовую. И застали там Мадлен, которая спешно ставила на стол тарелки и раскладывала приборы для четвертого участника трапезы.
- Твоя гувернантка обедает с нами, - объявил Ларош внучке. - Это было упущение, но теперь оно исправлено.
- Почему же упущение, Гуго? - весело отозвалась его супруга. - Ты ни словом не обмолвился об этой даме.
- Если бы не Бонни, путешествие по морю было бы для меня очень мучительно, - сказала Элизабет. - Она трогательно заботится обо мне и умеет утешить.
- Если ты так ее ценишь, я рада принять ее в нашем доме! - умиленно воскликнула Адела.
Нежность и импульсивность бабушки растрогали Элизабет, у которой внезапно словно камень с души свалился. Перед ней был другой человек, который не имел ничего общего с той холодной дамой из детских воспоминаний. Она и представить не могла, что метаморфоза будет такой разительной…
Франция, 1897 год. Юная Клер Руа — непокорная красавица с гордым нравом. Такая же свободолюбивая, как и ее верный и необычный питомец — волчонок, которого девушка спасла от голодной смерти и забрала домой. Но теперь перспектива нищеты и голода нависла над семьей самой Клер. Дело ее отца, мэтра Колена Руа, переживает не лучшие времена. Чтобы выплатить долги, Колен вынужден выдать дочь за сына богатого землевладельца, Фредерика Жиро. Клер знает, что он жесток и беспринципен, и ничего, кроме неприязни, к нему не испытывает.
1899 г. Элизабет Дюкен вместе с женихом Ричардом отправляется в Нью-Йорк. Девушка пытается забыть о том, что сотворил с ней собственный дед, властный Гуго Ларош. Элизабет хочет вернуться к чете Вулвортов — своим приемным родителям и единственным людям, которые любили девушку, как родную дочь. Но во время путешествия через Атлантику страшный шторм забирает жизнь Ричарда. Вновь оставшись одна, убитая горем Элизабет ищет покоя и защиты в доме приемных родителей. Сердце девушки рвется от терзаний. Ведь, пытаясь сбросить путы прошлого, она оборвала связь с Жюстеном, беззаветно дарившим ей свою любовь.
Волнующая, потрясающая воображение судьба девушки-сироты. Холодным январским днем сестра Мария Магдалина находит на пороге монастырской школы малышку, завернутую в меха. В записке указано имя — Мари-Эрмин. Почему родители оставили ее у двери приюта как ненужную ношу?Со временем Эрмин, наделенная прекрасным голосом, станет той, кого будут называть соловьем. Она полюбит Тошана, и когда до помолвки останется совсем немного, девушка получит страшное известие о смерти любимого. Внезапно в жизни Эрмин появляется… ее мать Лора.
Эта девушка пела в церковном хоре — и ангелы завидовали ее нежному голоску! Даже когда сердце Мари-Эрмин без остатка заполнила любовь к Тошану, а на руках появился милый младенец, она не оставила мечты о сцене… А поезд уже мчит ее в Квебек: одно прослушивание — и ее судьба решена!
Волшебное пение Снежного cоловья вызвало бурю аплодисментов. Хрустальный голос Эрмин Дельбо, казалось, проникал в самое сердце, и его хотелось слушать бесконечно… Для Эрмин это был особенный концерт – ведь на нем собрались все родные и близкие ей люди. Все, кроме Тошана… Уезжая, он обещал, что разлука будет недолгой, но из поездки во Францию вернулся с незнакомой красавицей. Кто она и что их связывает? Сердце Эрмин терзают муки ревности. Сумеют ли они понять друг друга и сделать шаг навстречу? Ведь только вместе, простив все обиды, они смогут спасти свою семью…
Конец 1939 года. Не успела Мари-Эрмин оправиться от потрясения после гибели своего младшего сына, как судьба отняла у нее еще и мужа. После того как ведомый чувством долга Тошан ушел в армию, их милый домик на берегу реки опустел: Мари-Эрмин с детьми нашла приют у своих родителей. Впереди их ждет суровая зима, а рядом нет мужчины и защитника…* * *Декабрь 1939 года. Даже в уютном домике на берегу реки, где Мари-Эрмин поселилась с мужем и детьми, не скрыться от чувства вины за смерть малыша, который родился слишком слабым.
Конец XVII века… Пиратские суда заполонили Карибский бассейн. Семья английского аристократа лорда Батлера, спасаясь от религиозных преследователей, в спешке покидает Англию. Позади враждебный Лондон, а впереди счастливая жизнь, полная радужных надежд и планов. Но судьба часто вносит свои коррективы. Сумеет ли героиня романа, потеряв своих близких, отомстить за предательство и унижения…
ХIX век. Закат Великой Османской империи… Юная Реция и благородный Сади полюбили друг друга с первого взгляда. Но на пути к счастью их ждет немало преград… В Сади влюблена принцесса Рошана, и она готова на все, чтобы добиться взаимности и погубить соперницу. Соблазненный возможностью блестящей карьеры, Сади становится фаворитом принцессы… Сумеют ли Реция и Сади сохранить свою любовь?
Роман современной французской писательницы Жанны Бурен повествует об одном из самых известных и трагических эпизодов духовной истории средневековой Европы — любви великого философа Пьера Абеляра (1079–1142) и его ученицы Элоизы. Страсть принесла обоим «великим любовникам» не только высшее наслаждение, но и бесчисленные страдания: Абеляр как принявший священнический сан не мог «смыть грех прелюбодеяния», и дядя Элоизы через своих подручных подверг его позорному оскоплению. Элоиза продолжила свой жизненный путь в монастыре, но пронесла через все испытания великую любовь к своему избраннику.
Франция, XVII век. Именем короля, следуя советам Мазарини, Анна Австрийская сражается с собственным народом. Хотя ее поддерживает величайший политик своего времени, королева тревожится. И однажды, вместо того чтобы следовать умеренным советам любимца-дипломата, она, все еще находясь во власти вдохновения, вызванного когда-то пылкой герцогиней де Шеврез, решает круто повернуть дела…
Прекрасную Сару Маккензи отец-шотландец научил всем сердцем ненавидеть англичан. Но случилось так, что Сара оказалась сначала под защитой Чарльза Эшборна, офицера британских Королевских войск, а потом и в его объятиях. Тут она поняла, что стремительно проигрывает свою личную войну за независимость, ибо не в силах побороть могучую волну страсти, грозящую смести все преграды.