Сирота с Манхэттена - [107]
Монтиньяк, в тот же день, час спустя
Время было послеполуденное, и в Монтиньяке кипела жизнь. До этого Элизабет побывала тут всего раз, в сопровождении бабушки, тети Ивонны и Бонни.
«Была ярмарка, и мы хорошо повеселились! Чуть было не накупили голубок для замковой голубятни, - вспомнила она. - Ричард, наверное, уже жил по соседству и мог нас видеть».
Силясь разобраться в путанице своих мыслей и желаний, Элизабет объезжала пешеходов и повозки, чаще всего запряженные мулами. И очень удивилась, увидев своего дядюшку Жана, толкавшего перед собой тачку с мешками муки.
- Надо же, какая неожиданная встреча! - воскликнул он. - Ты одна? И с каких это пор ездишь верхом?
Он явно был чем-то расстроен и улыбался как-то вымученно. Элизабет поспешила ответить, как если бы речь шла о чем-то совершенно обычном:
- Это моя первая конная прогулка, дядюшка Жан! Сейчас отправлю письмо и сразу на мельницу, поцеловать дедушку Туана!
- Тогда я застану тебя уже на мельнице. И не лучше ли было бы тебе спешиться? Как бы лошадь не понесла…
- Лошадка у меня смирная и ничего не боится. До скорого, дядя Жан!
Жан ушел по своим делам, пробормотав неуверенно: «Хорошо». Элизабет же наконец увидела то, что искала, - вывеску трактира «Пон-Нёф», стоявшего на берегу реки. Она въехала на мощеный двор, и местный конюх тут же подбежал и перехватил поводья.
- За лошадкой я пригляжу, мадемуазель, - почтительно проговорил он.
- Я желаю немного отдохнуть. И мне бы хотелось войти в общую залу не с улицы, а другим путем. Это возможно?
- Конечно, мадемуазель, есть отдельный вход для гостей, чьи экипажи стоят там, в сарае.
- Пожалуй, я сэкономлю время, если хорошенько вас расспрошу. Я приехала повидаться с американским господином, который живет в этом трактире. Я и сама родом из Нью-Йорка.
- По вам не скажешь, - пробормотал парень, которому было лет пятнадцать. - Я знать не знаю, где эта ваша Америка! Мсье живет в четвертой комнате, направо от лестницы. Сказал: «Хочу, чтобы из окна было видно реку».
- Спасибо! - мягко произнесла Элизабет, радуясь, что захватила несколько монет.
В итоге юный конюх получил такие чаевые, что трижды повторил: «К вашим услугам, мадемуазель!», прежде чем повел Перль в стойло.
Оказавшись перед дверью с выгравированным номером «4», Элизабет чуть не повернула назад, но все же набралась храбрости и дважды отрывисто постучала. Природная склонность к приключениям и жажда новизны - эту грань ее личности Вулвортам удавалось пригасить посредством заточения ее в «золотую клетку».
Ричард Джонсон открыл, даже не поинтересовавшись, кто его беспокоит. Увидев ее, он настолько опешил, что Элизабет с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться.
- Лисбет! Вы? Господи, значит, я не зря надеялся! Прошу, входите!
- Не радуйтесь, я всего лишь хочу кое о чем вас спросить. Что привело вас во Францию, в Монтиньяк?
Он запер за ней дверь. Элизабет же находилась под впечатлением их новой встречи. Повернувшись к нему спиной, она притворилась, что рассматривает обстановку номера.
«Какой он все-таки высокий! И эти глаза цвета янтаря… Я уже и забыла, что он такой привлекательный, - мысленно ужаснулась она. - Белая рубашка так ему к лицу - с открытым воротом, без галстука…»
- Лисбет, я говорю правду. Я был уверен, что в один прекрасный день вы придете! - заявил американец.
- Погодите. Вы сейчас разговариваете со мной по-французски! С ужасным американским акцентом, но все же! - в ожесточении вскричала она. - Я не сразу сообразила. Вы и на этот счет соврали!
- Ну, только самую малость. Я учу французский тут, Лисбет. Основы нам преподали в лицее, и теперь я совершенствуюсь.
И дело это, я вам скажу, нелегкое: местные разговаривают очень странно. Да, «странно» - подходящее слово!
- Это потому, что они говорят на патуа, - с иронией отозвалась девушка. - Нарочно, чтобы вы ничего не поняли.
- Патуа? Что это такое?
- Местный диалект. Ричард, я спрашиваю второй раз: зачем вы тут? Как оказались на пароходе? По словам дедушки, он никаких денег вам не должен и встречаться с вами не собирался. Я заметила вас на вокзале в Орлеане, и вот теперь вы снимаете жилье в деревне, где я родилась, где выросла!
Он подошел к окну, из которого открывался вид на спокойные воды Шаранты. Опершись на кованый подоконник, он какое-то время смотрел на плоскодонку, пришвартованную в тени ивы.
Элизабет обошла заваленный книгами и бумагами стол. Ей стало жарко, и она расстегнула несколько пуговичек на жакете. Ричард повернулся к ней на своих длинных ногах:
- Чашечку чаю? Его принесли минут десять назад. Кофе во Франции мерзкий!
- Охотно! - тихо сказала девушка. - Но вы так и не ответили!
Джонсон воздел руки к небу, явно смущенный. И неожиданно перешел на английский, чтобы проще было оправдываться.
- Лисбет, а если я скажу, что я тут на задании? И приехал в Шаранту не ради ваших прекрасных синих глаз, какими бы колдовскими они ни были, не ради ваших улыбок, ваших поцелуев!
Элизабет села на стул. Приятно было снова слышать язык, напоминавший о годах, прожитых в Нью-Йорке. Вспомнился мелодичный голос Мейбл, их задушевные разговоры…
- На кого вы работаете? - спросила она. - Только не говорите, что на моего деда. В это я не поверю!
Франция, 1897 год. Юная Клер Руа — непокорная красавица с гордым нравом. Такая же свободолюбивая, как и ее верный и необычный питомец — волчонок, которого девушка спасла от голодной смерти и забрала домой. Но теперь перспектива нищеты и голода нависла над семьей самой Клер. Дело ее отца, мэтра Колена Руа, переживает не лучшие времена. Чтобы выплатить долги, Колен вынужден выдать дочь за сына богатого землевладельца, Фредерика Жиро. Клер знает, что он жесток и беспринципен, и ничего, кроме неприязни, к нему не испытывает.
1899 г. Элизабет Дюкен вместе с женихом Ричардом отправляется в Нью-Йорк. Девушка пытается забыть о том, что сотворил с ней собственный дед, властный Гуго Ларош. Элизабет хочет вернуться к чете Вулвортов — своим приемным родителям и единственным людям, которые любили девушку, как родную дочь. Но во время путешествия через Атлантику страшный шторм забирает жизнь Ричарда. Вновь оставшись одна, убитая горем Элизабет ищет покоя и защиты в доме приемных родителей. Сердце девушки рвется от терзаний. Ведь, пытаясь сбросить путы прошлого, она оборвала связь с Жюстеном, беззаветно дарившим ей свою любовь.
Волнующая, потрясающая воображение судьба девушки-сироты. Холодным январским днем сестра Мария Магдалина находит на пороге монастырской школы малышку, завернутую в меха. В записке указано имя — Мари-Эрмин. Почему родители оставили ее у двери приюта как ненужную ношу?Со временем Эрмин, наделенная прекрасным голосом, станет той, кого будут называть соловьем. Она полюбит Тошана, и когда до помолвки останется совсем немного, девушка получит страшное известие о смерти любимого. Внезапно в жизни Эрмин появляется… ее мать Лора.
Эта девушка пела в церковном хоре — и ангелы завидовали ее нежному голоску! Даже когда сердце Мари-Эрмин без остатка заполнила любовь к Тошану, а на руках появился милый младенец, она не оставила мечты о сцене… А поезд уже мчит ее в Квебек: одно прослушивание — и ее судьба решена!
Волшебное пение Снежного cоловья вызвало бурю аплодисментов. Хрустальный голос Эрмин Дельбо, казалось, проникал в самое сердце, и его хотелось слушать бесконечно… Для Эрмин это был особенный концерт – ведь на нем собрались все родные и близкие ей люди. Все, кроме Тошана… Уезжая, он обещал, что разлука будет недолгой, но из поездки во Францию вернулся с незнакомой красавицей. Кто она и что их связывает? Сердце Эрмин терзают муки ревности. Сумеют ли они понять друг друга и сделать шаг навстречу? Ведь только вместе, простив все обиды, они смогут спасти свою семью…
Конец 1939 года. Не успела Мари-Эрмин оправиться от потрясения после гибели своего младшего сына, как судьба отняла у нее еще и мужа. После того как ведомый чувством долга Тошан ушел в армию, их милый домик на берегу реки опустел: Мари-Эрмин с детьми нашла приют у своих родителей. Впереди их ждет суровая зима, а рядом нет мужчины и защитника…* * *Декабрь 1939 года. Даже в уютном домике на берегу реки, где Мари-Эрмин поселилась с мужем и детьми, не скрыться от чувства вины за смерть малыша, который родился слишком слабым.
Конец XVII века… Пиратские суда заполонили Карибский бассейн. Семья английского аристократа лорда Батлера, спасаясь от религиозных преследователей, в спешке покидает Англию. Позади враждебный Лондон, а впереди счастливая жизнь, полная радужных надежд и планов. Но судьба часто вносит свои коррективы. Сумеет ли героиня романа, потеряв своих близких, отомстить за предательство и унижения…
ХIX век. Закат Великой Османской империи… Юная Реция и благородный Сади полюбили друг друга с первого взгляда. Но на пути к счастью их ждет немало преград… В Сади влюблена принцесса Рошана, и она готова на все, чтобы добиться взаимности и погубить соперницу. Соблазненный возможностью блестящей карьеры, Сади становится фаворитом принцессы… Сумеют ли Реция и Сади сохранить свою любовь?
Роман современной французской писательницы Жанны Бурен повествует об одном из самых известных и трагических эпизодов духовной истории средневековой Европы — любви великого философа Пьера Абеляра (1079–1142) и его ученицы Элоизы. Страсть принесла обоим «великим любовникам» не только высшее наслаждение, но и бесчисленные страдания: Абеляр как принявший священнический сан не мог «смыть грех прелюбодеяния», и дядя Элоизы через своих подручных подверг его позорному оскоплению. Элоиза продолжила свой жизненный путь в монастыре, но пронесла через все испытания великую любовь к своему избраннику.
Франция, XVII век. Именем короля, следуя советам Мазарини, Анна Австрийская сражается с собственным народом. Хотя ее поддерживает величайший политик своего времени, королева тревожится. И однажды, вместо того чтобы следовать умеренным советам любимца-дипломата, она, все еще находясь во власти вдохновения, вызванного когда-то пылкой герцогиней де Шеврез, решает круто повернуть дела…
Прекрасную Сару Маккензи отец-шотландец научил всем сердцем ненавидеть англичан. Но случилось так, что Сара оказалась сначала под защитой Чарльза Эшборна, офицера британских Королевских войск, а потом и в его объятиях. Тут она поняла, что стремительно проигрывает свою личную войну за независимость, ибо не в силах побороть могучую волну страсти, грозящую смести все преграды.