Сирийский эшафот - [7]

Во время чеченских кампаний среди снайперов противника для уничтожения максимального числа российских военнослужащих был распространен такой прием: сначала стрелок легко подстреливает нашего солдата и выжидает, после чего обездвиживает тех, кто приходит ему на помощь, а затем методично добивает всех по очереди.

Именно с таким приемом одной из групп спецназа ФСБ пришлось столкнуться несколько лет назад при ликвидации известной банды. Позже выяснилось, что в банде действовал опытный снайпер-одиночка, прошедший обе чеченских войны. Он-то и положил троих ребят из ФСБ, обороняя подступы к «малине».

Эффективные действия противника, как известно, всегда толкают на поиск не менее эффективного противодействия. После того случая руководство приказало в обязательном порядке использовать в контртеррористических операциях мобильные снайперские группы, способные противостоять подавшимся к бандитам спецам.

«Понеслось», — вздохнул про себя Павел, когда понял, что сзади опять началась дискуссия.

Грид с Суровым спорили и обмусоливали злободневные темы каждый раз, как только судьба сводила их вместе и отправляла хотя бы за несколько километров от родного дома. Тема дискуссии была не важна, главное — наличие свободного времени и относительной тишины. Андреев никогда в их споры не вмешивался. Они же никого не трогали, не оскорбляли. Безрезультатно искали истину и так… дурачились в собственном соку.

«Поселить бы Валерку с Женькой на полгодика в одной квартире, — мечтал в такие моменты капитан. — Да так, чтобы не выходили, а постоянно нос к носу. Может, тогда исчерпали бы разговорный лимит…»

— …Я тебе, Женя, так скажу, — низким голосом рассуждал прапорщик, — в мире есть только две нации, реально умеющие воевать. Это немцы и мы — русские.

— А японцы?! — распаляясь, не соглашался молодой старлей. — Да и «пиндосы» не пальцем деланы — тоже на кое-что способны.

— Брось, какие из них вояки! — отмахнулся Грид. — Вот послушай одну историю со слов моего бати. Он, между прочим, хоть и семнадцатилетним пацаном на фронт попал в сорок третьем, но до Берлина пешком всю Европу протопал.

— Давай! Истории от фронтовиков — это всегда вне очереди.

Валера неторопливо подпалил сигарету, затянулся и, выпустив клуб сизого дыма, начал:

— После победы батю моего оставили в армии еще на семь лет. Сразу-то домой отпустили тех, кто в годах да израненный. А ему пришлось и в Германии связистом потрудиться, и по гарнизонам в Союзе помыкаться. Но и его службе пришел конец — в пятьдесят втором демобилизовали.

— Он еще холостым был?

— Да, с моей мамой они на Дальнем Востоке познакомились, куда он и рванул в пятьдесят четвертом. Там устроился в рыболовецкую артель и стал на маленьком суденышке регулярно ходить в море. И вот однажды, году в шестидесятом, спасли они команду тонущего японского траулера — человек пятнадцать на борт подняли, привезли в свой порт, сдали. Япошек тогда подлечили и отправили на родину, а у меня до сих пор хранится благодарственное письмо от японского консула. Потом семья моя переехала на Большую землю — в село, где вырос отец. Там я у них и родился. Году этак в девяносто втором, когда отцу уже было далеко за шестьдесят, один из спасенных рыбаков отыскал его и прислал длинное письмо, где в очень вежливой форме приглашал посетить его страну и встретиться у него дома, все расходы, естественно, он брал на себя.

— Ого! — удивленно тряхнул шевелюрой Женька. — И что же, принял твой батя приглашение?

— А чего ж не принять? Он уже отдыхал на заслуженной пенсии, но форму держал: здоровый был, не болел. К тому же япошка и в наш МИД письмецо нацарапал: так, мол, и так, посодействуйте. Оттуда какой-то представительный мужик позвонил в областную администрацию и распорядился немедленно оказать посильную помощь. В общем, отца с матерью в эту поездку собирал весь район.

— Ну и? — нетерпеливо елозил по сиденью старлей.

— Прилетели они в Токио — в аэропорту встречает представительная делегация с цветами. Сначала, как и полагается: пресс-конференция с журналистами и телекамерами, слова благодарности от спасенных и их родственников. Потом обед в традиционном стиле и обзорная экскурсия по столице. Ну, а после тот японец привез их к себе домой, в пригород Токио. Его сын владел небольшим бизнесом по вылову краба, постоянно контачил с нашими рыбаками и неплохо знал русский язык. Он и стал переводчиком в долгом разговоре.

— О чем же они говорили?

— О разном. Вообще-то познания среднего японца о России довольно мало отличаются от фантазий Геродота с его Гипербореей. В японской ментальной вселенной к северу от острова Хоккайдо начинается неизведанная черная дыра, которая простирается до восточных границ Германии. Далее японский телескоп вновь улавливает свет далеких звезд, и жизнь продолжается. Но спасенный японец здорово отличался от стандартных параметров и знал о России гораздо больше любого японского астронома. Он тоже был в возрасте — даже постарше моего отца — и тоже повоевал во Второй мировой. И вот что отметили мои родители: при общении японцы выказывали гостям из России чересчур уважительное отношение. Вроде бы понятно: во-первых, отец принимал участие в спасении тонущих рыбаков, во-вторых, японская нация вообще помешана на традициях и, в частности, на уважении старших. Но тут было не просто уважение, а какой-то пиетет с возведением в статус богов.