Сирийская жара - [73]

— Вася, сфотографируй, — попросил Горюнов.

Его голубые глаза глядели устало и грустно. Курить он стал еще чаще. Зоров и вовсе не пошел смотреть на останки Салара. Он сел на невысокий бетонный куб и стучал пятками ботинок по бетону, подкидывая в руке камешек.

Однако он не просто так загорал, пока Василий, скрутив все в себе в жгут — и внутренности, и нервы, чтобы не случился конфуз, залез под брезент. Сфотографировал со вспышкой, а затем попросил брезент убрать, хотя от солнца фотографии, скорее всего, получатся словно засвеченными.

— Я вот что думаю, — Зоров пригладил свои и без того идеально уложенные волосы. — Если тут в модулях работают кондиционеры, электричество есть… Сами кондиционеры не утащили, а видеокамеры?

— Мне не попадались, — Горюнов завертел головой, а потом двинулся к уцелевшим ангарам и модулям, разглядывая точки, в которые из его опыта стоило бы воткнуть камеры.

Он нашел несколько опустевших гнезд из-под камер с пучками проводов, оставшихся после того, как камеры с мясом вырвали. Полковник исчез из поля зрения Егорова. Вася взял бутылку воды у Зорова и жадно отпил больше половины, борясь с очередным приступом тошноты.

— Василь! — крикнул откуда-то издалека Горюнов.

Егоров пошел на голос. Солнце уже крепко напекло макушку и загривок. Одурительный калейдоскоп из мертвых тел и впечатлений слегка выбил его из колеи. Но, увидев, куда указывает Горюнов, почувствовал, что усталость как рукой сняло. Под самой крышей в тени поблескивала камера. Оглянувшись, Василий прикинул ее обзор, попадавший примерно на тот участок, где лежали расстрелянные курды.

— Как будем снимать?

— Вот и я о том же. Поэтому они ее и не забрали, — Горюнов задрал голову и рассматривал пятиметровую стену. — Однако обстреляли. Приглядись, видишь сколы на бетоне? Вопрос, обстреляли до или после произошедшего здесь? В таких обычно есть карта памяти. Может, соорудить пирамиду? Зорова вниз поставим для устойчивости. Он монументальный!

— Лучше что-нибудь понадежнее. У саперов есть наверняка.

— Мыслишь в правильном направлении, — Горюнов свистнул, как мальчишка-хулиган, командиру саперов. — Серега! У тебя есть алюминиевая лестница?

Наверх послали самого молодого сапера, как самого легкого, заставив его снять бронекостюм ОВР[28], затем и охлаждающий жилет. Только в таком можно работать по сирийской жаре.

— Она разбита, товарищ полковник! — крикнул он сверху. — Пуля вот сплющенная, — он скинул ее в пыль под ноги Егорова, придерживающего лестницу вместе с командиром саперов. Поковырявшись узкогубцами в отверстии, где была закреплена камера, сапер ее извлек, осмотрел и сообщил: — Вам повезло. Здесь есть небольшая карта памяти, и она цела. Так-то трансляция шла на пост дежурного или кто у них здесь этим заведовал. Вы держите там, полковники, а то я загремлю сейчас и кости переломаю.

— Держим, держим, — пропыхтел Василий, так как лестница норовила соскользнуть по песку и камням, как на шарикоподшипнике.

— Ну? — Горюнов забрал камеру и понес в свою машину. Зоров и Василий устремились следом.

Чемоданчик с ноутбуком и кардридером был у Зорова. Он занялся картой памяти.

Распахнув двери, Петр сел на порожек с водительской стороны, покуривая и ожидая, когда Мирон разберется. Вася считал следы от пуль по бортам машины и качал головой.

— Есть! — воскликнул Зоров. — Идите сюда. Гляньте-ка, камера запечатлела даже тот момент, когда ее расстреливали. Я всего на десять минут назад отмотал.

— Давай хоть на час, — предложил Горюнов, упершись руками в чуть согнутые колени, как запыхавшийся футболист.

Установленный на заднем сиденье ноутбук в тени не так перегревался, и в тени хоть что-то можно было разглядеть на экране. Вася, сунув руки в карманы, стоял чуть позади, гадая, что они сейчас увидят.

Зоров поманил его рукой. Вася, обняв за спины Мирона и Горюнова, склонился над ними, выглядывая поверх их голов.

— Шайтан! — только и сказал полковник.

— Они расстреляли и тех троих. Наверное, посчитали, что все курды заодно с Саларом, — сказал Зоров.

— А вот и его выносят, — осипшим голосом прокомментировал Василий.

— Волокут, — холодно уточнил полковник. И снова выругался, теперь уже по-арабски. Отошел в сторону. — Непонятно, на чем он прокололся? Наверное, все же всплыла история с погибшими курдами от одного меткого стрелка, — он взглянул на Егорова.

— Или его застукали, когда он последний раз выходил с нашим человеком на контакт и передал информацию о начале операции.

— А он передал, — понимающе покивал Петр.

— Как считаешь, он перед смертью все им рассказал? — Это в самом деле волновало Егорова.

Горюнов долго молчал, а потом все же ответил:

— Этот Салар не вызывал у меня симпатии. Однако, когда мы с тобой с ним разговаривали второй раз… Не знаю. С учетом, что у нас его жена и дядя, думаю, он принял страшную и героическую смерть. Будем говорить о фактах — и это хорошо видно на записи — с ним поквитались не курды. Остальных убили как свидетелей, с одной стороны, и как возможных пособников шпиона — с другой.

— Когда они его тащили, заметны конвульсии, — некстати выдал Мирон, продолжавший смотреть на экран.