Сириус - [17]

Шрифт
Интервал

Элизабет, когда дочь бывала не в настроении и не желала иметь дела с людьми, звала ее: «кошка, которая гуляет сама по себе». Я, вскоре после нашей свадьбы, выработал собственную теорию относительно ее странной грации. Я сказал себе, что ее «почти нечеловеческие» манеры объясняются, конечно, влиянием Сириуса, но сходство с кошачьими ей придал скрытый антагонизм между нею и псом.

Именно эти черты порабощали и мучили Сириуса — как, впрочем, и остальных поклонников, от Кони до меня самого. Одна черта Плакси в особенности наводила на мысль о бессознательном ее протесте против Сириуса, и эту черту она проявляла особенно ярко, когда бывала с ним в ссоре. Я говорю об особой деликатности и точности движения рук, как в работе, так и в жестикуляции. Казалось, самая ее душа сосредоточилась в руках и, отчасти, — в глазах. Эта элегантная «рукастость» была в ней много заметнее «кошачьести». Глядя на нее, я вспоминал выразительные жесты танцовщиц с Явы. Такое смешение человеческого и «парачеловеческого» делало ее похожей не на кошку — на фею. Она и была одновременно кошкой, фавном, дриадой, эльфом, ведьмой.

Это описание в полной мере относится к молодой Плакси тех времен, когда я с ней познакомился. В детстве ее странное очарование, без сомнения, только намечалось. Но уже в пятнадцать-шестнадцать лет в ней проявилась «почти нечеловеческая грация», властно притягивавшая молодых самцов ее вида.

Как раз в это время, когда Плакси исполнилось шестнадцать, Элизабет намекнула Томасу, что пора отправить девочку в пансион. Другие дети уезжали куда раньше. Плакси позволили задержаться в основном ради того, чтобы не лишать Сириуса интеллигентного общества.

— Но теперь, — говорила Элизабет, — она слишком к нему привязалась. Так она не вырастет нормальной. Она в этих безлюдных местах — как в монастыре. Девочке нужно больше общаться с себе подобными.

Томас, честно говоря, вовсе не собирался посылать Плакси в пансион — отчасти из-за Сириуса, но еще и потому, что, судя по трем старшим детям, школа сильно мертвила детские души.

— Как в монастыре! — воскликнул он. — А что ты скажешь про тот проклятый монастырский пансион, где училась Тамси?

Элизабет признала, что с Тамси вышло неудачно, и добавила:

— Так или иначе, Плакси можно бы отправить в более современное заведение, желательно с совместным обучением. Она слишком мало общается с мальчиками.

Удивительно — а может Быть, вовсе не удивительно — что родители, разделявшие современные взгляды и поддерживавшие дружеские отношения с детьми, пребывали в полном неведении относительно детских влюбленностей. Они едва ли догадывались, что такое случается!

Я склонен подозревать, что у Томаса была еще одна причина возражать против отъезда Плакси — причина, в которой он вряд ли сам себе признавался. Я могу ошибаться, но несколько раз я видел отца вместе с дочерью и чувствовал, что в его отстраненном и подчеркнуто «научном» любопытстве к ее делам кроется очень сильное чувство. И подозреваю, что Томас не представлял выходных в Гарте без Плакси. Дочь, со своей стороны, всегда была несколько холодна с отцом, хотя и держалась дружески. Она иногда подсмеивалась над его манерами, например над привычкой выпячивать в задумчивости губы. Страсть Томаса к науке ей не предалась, однако на критиков отцовских работ Плакси нападала с удивительным пылом. Поэтому, да еще в свете дальнейших событий, я рискну предположить, что подавленная страсть Томаса была взаимной. Однако много лет спустя, когда мы с Плакси уже поженились и вместе обдумывали эту биографию Сириуса, она высмеяла мои догадки о потаенных чувствах, уверяя, будто я, как многие психологи «всюду ищу родительский комплекс».

Но я пишу о Сириусе, а не о Плакси. И не стал бы упоминать о сложных отношениях с Томасом, если бы не чувствовал, что они бросают свет на ее необычайно глубокие, хотя и противоречивые чувства к Сириусу — к Сириусу, который был венцом трудов и зеницей ока Томаса.

Как бы то ни было, Томаса не просто было уговорить на отъезд Плакси в пансион. Наконец он согласился в принципе, и родители вместе стали подыскивать подходящую школу, но теперь у него находились веские возражения против каждого варианта. В конце концов Томас примирился на одном достаточно современном учебном заведении с совместным обучением, которое очень удачно располагалось рядом с Кембриджем.

Естественно, все это обсуждалось и с самой Плакси, которая нелегко смирилась с перспективой, как она выразилась, «попасть с тюрьму». Ее пугала столь резкая перемена в жизни. И еще ей пришла в голову мысль: «Как же без меня Сириус?»

Словно отвечая на незаданный вопрос, мать сказала ей:

— Мы решил, что Сириусу тоже пора покинуть дом. Он приступит к обучению на овчарку.

Примирившись наконец с отъездом, Плакси ощутила странное нетерпение. Проследив его истоки, она поняла, что ей не терпится стать нормальной девочкой среди других девочек и мальчиков. По-видимому, ее уже тогда мучил серьезный внутренний конфликт относительно Сириуса.

С Сириусом о надвигающихся переменах заговорил Томас. Он начал с того, что Сириусу пора перейти к деятельности вне дома.


Еще от автора Олаф Стэплдон
Последние и первые люди: История близлежащего и далекого будущего

В эту книгу вошли два известнейших произведения мастера английской социально-философской литературы первой половины XX в. Олафа Стэплдона «Последние и первые люди» и «Создатель звезд».От современности – до грядущей гибели нашего мира, от создания Вселенной – до ее необратимого разрушения. Эсхатологическая философская концепция Стэплдона, в чем-то родственная визионерству, а в чем-то и параантропологии, в максимальной степени выражена именно в этих работах-притчах, оказавших заметное влияние на творчество Леви-Стросса и Ричарда Баха.


Странный Джон

Трагическая история взаимоотношений человечества с мутантами-сверхлюдьми, о котором весьма скупой на похвалы Станислав Лем сказал: «Никто еще лучшей вещи о становлении сверхчеловека не писал, и, сдается мне, вряд ли кто-либо сможет Стэплдона перещеголять».


Пламя

Сборник произведений британского писателя-фантаста Уильяма Олафа Стэплдона, практически не известного советским, а теперь и русским любителям фантастики. Содержание:открыть* Сэм Московиц. Олаф Стэплдон: жизнь и творчество (пер. Л. Самуйлова) * Олаф Стэплдон. Пламя (повесть, перевод Л. Самуйлова) * Олаф Стэплдон. Современный волшебник (перевод Л. Самуйлова) * Олаф Стэплдон. Восток — это Запад (перевод Л. Самуйлова) * Олаф Стэплдон. Взбунтовавшиеся руки (перевод Л. Самуйлова) * Олаф Стэплдон. Мир звука (перевод Л.


Создатель звезд

В эту книгу вошли два известнейших произведения мастера английской социально-философской литературы первой половины XX в. Олафа Стэплдона «Последние и первые люди» и «Создатель звезд». От современности – до грядущей гибели нашего мира, от создания Вселенной – до ее необратимого разрушения. Эсхатологическая философская концепция Стэплдона, в чем-то родственная визионерству, а в чем-то и параантропологии, в максимальной степени выражена именно в этих работах-притчах, оказавших заметное влияние на творчество Леви-Стросса и Ричарда Баха.


Из смерти в жизнь

История развития Духа человечества — чего-то такого, что обладает своим собственным сознанием и стремится сделать человечество настолько духовно развитым, чтобы оно на равных вступило в великий союз космических цивилизаций.


Разделенный человек

Последний роман великого фантаста и футуролога Олафа Стэплдона, наиболее известного по первой в мировой литературе масштабной «истории будущего». Роман, в котором отражены последние поиски гения; роман, который стал его творческим завещанием… История раздвоения личности, место и время действия – Англия между мировыми войнами. Люди перестают узнавать Виктора Смита, которого считали пустым снобом и щеголем. Внезапно он становится своей полной противоположностью: любознательным и приятным юношей, который спешит дышать полной грудью, познать вкус борьбы и настоящую любовь.


Рекомендуем почитать
Зеленый остров

Хотя видный прозаик русской эмиграции И. С. Лукаш (1892–1940) более известен как автор исторических и биографических романов и рассказов, значительное место в его творчестве занимают гротеск, мистицизм и фантастика. Научно-фантастическая повесть «Зеленый остров» (1926), навеянная гипотезами о полярной Земле Санникова — гипнотическая проза, оригинально трансформирующая классические темы жанра «затерянных миров».


Златокожая девушка и другие рассказы

[25] Восемь из этих девяти рассказов были опубликованы с 1951 по 1955 годы, когда Джек Вэнс писал для дешевых журналов. Даже в этих ранних произведениях, однако, слышится голос будущего гроссмейстера.


Тень на экране

Герой этой истории уяснил для себя в финале - если ты стремишься посмотреть на нечто ужасное, то и это нечто может захотеть взглянуть на тебя...


Гуркха и Владыка Вторника

Начинается история с того, что великий джинн Мелек Ахмар просыпается в саркофаге, куда его хитростью запихнули враги. Мелек проспал несколько тысячелетий и совершенно ничего не знает о том, как переменился мир. Впрочем, как раз этот момент Раджу Джиннов не особенно волнует, для этого он слишком могуществен. И вот Мелек спускается с гор и встречает по дороге гуркху Гурунга, который обещает отвести Владыку Вторника в город Катманду, управляемый искусственным интеллектом с говорящим именем Карма. Большая часть человечества сейчас живет в мегаполисах, поскольку за их границами враждебные нанниты уничтожают все живое.


Энергия, власть и слава

Молодой ученый открыл способ получения безграничной энергии и с гордостью демонстрирует его своему старому учителю…


Обманки

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Погожий день

Джордж Смит мечтал встретиться с Пабло Пикассо и купить его картину. Однажды на побережье моря он встретил человека, рисовавшего на песке…


Черная молния

Во втором романе-дилогии «Черный спецназ» продолжается повествование о борьбе землян против деспотии бесчеловечных рекриллов – пришельцев из космоса. Действие разворачивается в Северной Америке, где герои – отважные бойцы спецназа Земли – должны добыть «Черную молнию» – наркотик, который поможет землянам уничтожить поработителей.


Чужие

Второй роман научно-фантастической трилогии одного из самых популярных сегодня американских писателей-фантастов, написанный по сценарию широко известного фильма и посвященный теме внеземных форм жизни.


Черный спецназ

В первом романе-дилогии американского фантаста Тимоти Зана повествуется о борьбе землян, отважных бойцов войск специального назначения, против безжалостных инопланетных захватчиков – цивилизации рекриллов.