Сириус Цэ - [22]

Всё было замечательно. Новая жизнь приносила массу удобств и удовольствий. Но тревожный звоночек прозвенел, когда Джонатану позвонили из столичного издательства, куда он отсылал свои произведения, и сообщили, что теперь в его услугах больше не нуждаются, из-за того, что издательство закрывается, и добавили, что вообще-то вы можете размещать свои книги на вашем сайте, однако появились особые виды программ, которые сами сочиняют не только «хорроры», но всё, что угодно, и качество этих произведений первоклассное.

Джонатан ознакомился с романами, сочинёнными электронными сочинителями инопланетян, и понял, что такого качества сочинительства ему никогда не достичь.

Что оставалось делать? Зарабатывать на хлеб насущный больше было не нужно. Можно было отдыхать и развлекаться, наслаждаться ничегонеделанием. В случае Джонатана – выращивать цветы, выгуливать кота, прохаживаться по набережной, выпивать пива в пабе, смотреть телевизор, сидеть в Интернете, слушать музыку. Можно было на летающем кресле отправиться путешествовать. Джонатан в очередной раз позвонил своей женщине, но там по-прежнему было занято.

Прошло время. Однажды, будучи на набережной, наш герой обратил внимание, что рыбаки и суда исчезли, а на горизонте появились немыслимо огромные небоскрёбы, висящие над водой и отсвечивающие радужным светом. Тем же светом отсвечивало теперь и море. В пабе бармен был похож на бывшего бармена, но имел ярко-красную кожу, а вместо пива Джонатану налили необычную жидкость зелёного цвета.

Нашествие инопланетной технологии приобретало тотальный характер. В городе стали расти какие-то странные быстрорастущие, неземные деревья, начали открываться непонятные заведения, появилась объёмная реклама, расхваливающая неизвестно что.

В Сети взахлёб обсуждались замечательные гаджеты и дивайсы, предлагаемые людям инопланетянами. Возникли новые слова, термины и выражения, описывающие возможности, приобретаемые человечеством, благодаря изобретениям пришельцев. Как то: «молекулярники», «регенераторы», «транссквизеры», «телепортальщики», «квантовики», «всевидящие очи», «философские камни», «универсальные репликаторы», «чёрные ящики», «мозговики», «глубоководники», «оргазмотроны», «терраформировщики», «квазиджиджинги», «антииндикаторы», «интеграторы»,

«хоки-ноки», «криохронораннеры», «муси-пуси» и тэ-дэ, и тэ-пэ.

Образовались Интернет-сообщества, которые направо и налево сыпали загадочными фразами, на своём жаргоне обсуждали достоинства инопланетных устройств, смаковали их нюансы. Джонатан Баркли пытался во всём этом разобраться, пытался вступить хотя бы в одно из этих сообществ, но потерпел полную неудачу. Интернет-пользователи, они же – пользователи инопланет-технологиями ушли далеко вперёд и уже не понимали, что Джонатан от них хочет. Возникла Интернет-стена, которую ничем нельзя было прошибить. Куда бы Баркли ни обращался, везде он натыкался на глухую кладку. Он обозвал Интернет кладбищем, а интернетчиков – зомби и больше туда не совался.

Очутившись в изоляции, Джонатан временами мучился от глубокой депрессии. Новый мир, пришедший на смену старому, стал ему чужд, несмотря на все его удобства и удовольствия. Он не находил себе места в нём, не знал чем заняться, на что потратить свою жизнь.

Когда на центральной площади города он увидел памятник, установленный не в честь человека, а в честь некоего неведомого ему животного – с шестью ногами, двумя головами и четырьмя хвостами —, Баркли сильно испугался. Когда его младшая сестра, выйдя замуж за пришельца, родила ребёнка с ярко-оранжевым цветом кожи, он пришёл в ужас. А когда его любимый кот Блэки после лечения у ветеринара заговорил человеческим голосом, у Джонатана лопнуло терпение. Он забрался на чердак своего дома и там, среди кучи старого барахла, отыскал коробку из-под ботинок «Caterpillar».

В коробке завёрнутый в промасленную ветошь лежал оставшийся после отца полуавтоматический «кольт» 45-го калибра с чёрным воронёным стволом и рубчатой рукояткой и целая упаковка патронов к нему.

«Действительность, – подумал Баркли, – оказалась гораздо страшнее, чем все книги в стиле «хоррор», вышедшие из-под моего пера, а также намного ужаснее, чем все вместе взятые «ужастики» моего кумира Стивена Кинга, на которого я в своём творчестве постоянно равнялся. И с этой действительностью мне нужно что-то делать…»

Я сделал продолжительную паузу, в том смысле, что рассказ завершён, сказав напоследок:

– Вот такая история.

– Да, – подытожил Шропшир, – ситуация. В аду нет ничего хорошего, но и в раю не слишком-то повеселишься, – и добавил: – У меня такое ощущение, что роману не хватает концовки.

– Лем не успел его дописать. Умер. Что Джонатан сделал со своим пистолетом, так и осталось неясно. Может быть, Баркли покончил жизнь самоубийством…

– Вряд ли, – отозвался Шропшир.

– Может быть, он застрелил кота… – предположил я.

– Вряд ли, – сказал Шропшир.

– Может быть, он забаррикадировался и начал отстреливаться ото всех, кто пытался проникнуть к нему в жилище…

– Вряд ли, – произнёс Шропшир.

– А может быть, мистер писатель отправился с заряженным пистолетом в город и сочинил там ещё один, свой самый последний, триллер.