Сирены Титана. Колыбель для кошки. Рассказы - [157]

Я и Сьюзен подоспели как раз вовремя и восторженно кричали «ура!» вместе со всеми, когда громадный вяз рас-плющил нашу машину.

— Баа-бах! — сказала Сьюзен, а я хохотал так, что у меня заболел живот.

— Зовите Фреда, — приказал Лью. — А то он не увидит, как сносит сарай.

— О Фред, ты все пропустил, — сказала Марион.

— Ага, сейчас вы увидите кое-что! На этот раз попадет по проводам! — завопил Эдди. — Глядите, вон тополь падает!

Тополь клонился все ближе и ближе к проводам. Потом ветер рванул еще разок, и он свалился в снопах искр и путанице проводов. Свет в доме погас. Слышался только рев ветра.

— Что же никто не кричит «ура»? — слабым голосом сказал Лью. — А! «Эйфью» не работает!

Душераздирающий жуткий стон донесся из камина.

— Боже, у меня, кажется, сотрясение мозга!

Марион бросилась на колени радом с мужем и зарыдала:

— Милый мой, бесценный, что с тобой, бедняжечка?

Я взглянул на женщину, которую держал в объятиях, — что за жуткая старая ведьма, вся грязная, с красными провалившимися глазами и волосами, как у Медузы!

— Фу! — сказал я и с отвращением отшатнулся.

— Пупсик, — захныкала ведьма, — это же я, Сьюзен.

Отовсюду послышались стоны и горькие жалобы на голод и жажду. В комнате внезапно стало ужасно холодно. А всего минуту назад мне казалось, что я в тропиках.

— Кто, черт побери, стянул мой пистолет? — мрачно спросил полицейский.

У стены сидел рассыльный с почты, которого я раньше не приметил, и с несчастным видом перебирал стопку телеграфных бланков, причитая себе под нос. Я вздрогнул.

— Держу пари, что сегодня уже воскресенье! — сказал я. — Мы здесь торчим двенадцать часов.

Нет, это было утро понедельника. Мальчишка с почты ошеломленно сказал:

— Воскресенье? Да, я забрел сюда в воскресенье вечером! — Он посмотрел вокруг. — Похоже на хронику из Бухенвальда, а?

Предводитель Трудовых Бобрят, благодаря неиссякаемой энергии юности, стал настоящим героем дня. Он построил свое войско в две шеренги, управляясь с ним, как старый армейский сержант. Пока все мы валялись, как тряпки, по углам комнаты, подвывая от голода, холода и жажды, команда растопила камин, притащила одеяла. Положила компрессы на голову Фреду и на несчитанные царапины, заткнула разбитое окно и вскипятила ведро какао и ведро кофе.

Не прошло и двух часов с тех пор, как электричество погасло и «Эйфью» вышло из строя, как в доме стало тепло и все мы были сыты. Тех, кто схватил серьезную простуду, — в основном родителей, которые сидели у разбитого окна все двадцать четыре часа, — накачали пенициллином и срочно отправили в больницу. Молочник, почтальон и полисмен от лечения отказались и разошлись по домам.

Команда Трудовых Бобрят четко отсалютовала и удалилась стройными рядами. Снаружи аварийная команда чинила электрическую проводку. Остались только те, кто был с самого начала: Лью, Фред с Марион, Сьюзен, я и Эдди. Фред был покрыт синяками и ссадинами весьма внушительного вида, но сотрясения мозга у него не оказалось. Сьюзен заснула, как только наелась. Теперь она зашевелилась.

— Что с нами было? — спросила она.

— Счастье, — ответил я ей. — Несравненное, нескончаемое счастье — киловатты счастья.

Лью Гаррисон, похожий на анархиста — с красными глазами и жесткой черной щетиной на подбородке, — что-то лихорадочно писал, забившись в угол.

— Здорово сказано — киловатты счастья. Покупайте счастье — как вы покупаете свет.

— Заражайтесь счастьем, как вы заражаетесь гриппом, — сказал Фред и чихнул.

Лью не обращал не него внимания.

— Развернем целую кампанию, ясно? Первое объявление для длинноволосых: «Зачем покупать книгу, которая может вас разочаровать? За эти деньги можно купить вам шестьдесят часов „Эйфью“. „Эйфью“ никогда вас не разочарует». А для средних служащих мы врежем вот так…

— Ниже пояса? — поинтересовался Фред.

— Да что с вами творится, граждане? — сказал Лью.

— Посмотришь на вас — и можно подумать, что опыт не удался.

— Разве мы рассчитывали на воспаление легких и острое истощение? — сказала Марион.

— У нас здесь были представители всех социальных групп Америки, и мы их всех до одного осчастливили, — сказал Лью. — И не на какой-нибудь час, даже не на день, а на два дня подряд. — Он величаво поднялся со стула. — Единственное, что нам нужно сделать ради сохранения жизни любителей «Эйфью», так это поставить автоматический регулятор, который то включал бы, то выключал прибор, понятно? Владелец его так настраивает, что прибор включается, когда он приходит с работы, потом снова выключается, пока он ужинает; включается после ужина, выключается перед сном; опять включается после завтрака, выключается, когда пора на работу, потом опять включается для жены с малышами. — Он откинул волосы назад и закатил глаза. — А экономия! Боже, экономия-то какая! Дорогие игрушки для ребят — ни к чему. За цену одного посещения кино семья может купить тридцать часов «Эйфью». Вместо двухсот граммов виски можно купить шестьдесят часов «Эйфью»!

— Или большую бутылку цианистого калия на всю семью, — сказал Фред.

— Вы что, не понимаете? — не веря своим ушам, спросил Лью. — Это же воссоединение семьи, спасение американского домашнего очага. Никто больше на будет ссориться из-за того, какую программу смотреть по телику или слушать по радио. «Эйфью» нравится всем без исключения — мы этому свидетели. А нудных программ по «Эйфью» просто не бывает.