Сиреневый ветер Парижа - [84]

– А ты? — спросил Макс. — Что будет с тобой?

– Обо мне не беспокойся, — сказала Вероника. — Я не стану задерживаться дольше, чем это нужно. — Она вскинула пистолет.

В голове моей сделалось пусто, как в пересохшем колодце. Надо было бежать, сопротивляться, сражаться за свою жизнь, но я не могла пошевелить даже пальцем.

Грянул выстрел, и стекло иллюминатора разлетелось на мелкие осколки. Вероника Ферреро хрипло вскрикнула и схватилась за лицо. Между пальцами показалась кровь. Почти сразу же вслед за этим раздался мощный взрыв. Пол подпрыгнул у меня под ногами. Картина Рембрандта на стене закачалась.

– Они уже здесь! — яростно прокричал Макс и бросился наружу.

Едва он ступил за порог, прогремел второй взрыв. Получалось, что все удерут, а я зажарюсь живьем на этой яхте. Интересно, каким образом Саразен ухитрился поместить на мне маячок? И тут я вспомнила про хирургов, подозрительно долго возившихся с моим раненым плечом. Вот оно что! Какая же все-таки сволочь этот Саразен!

Снаружи раздавалась ожесточенная стрельба. Криков чаек больше не было слышно. Вероника Ферреро лежала без движения, по лицу ее текла кровь. Спотыкаясь на пляшущем полу, я бросилась к ней, чтобы подобрать пистолет, но тут дверь распахнулась, и на пороге возникли двое бандитов с короткоствольными автоматами.

Я не успела даже испугаться. Пули прострелили диванные подушки, и из них струйками полились белые перья, а я уже оказалась у двери, ведущей в смежную каюту. Здесь на стене висел изумительный Ренуар. Положительно, Макс понимал толк в искусстве.

Но у меня не было времени любоваться картинами. Смерть мчалась за мной по пятам. Когда я добежала до следующей двери, очередной взрыв сотряс злополучный корабль сверху донизу. Во все стороны полетели доски обшивки, стекло, металлические крепления. Я упала, не удержавшись на ногах, и напоролась рукой на здоровенный кусок стекла. Кровь хлынула ручьем. До моих ушей долетели дикие крики — похоже, очередная бомба нанесла моим преследователям еще больше вреда, чем мне.

Палуба качалась у меня под ногами. Собрав все силы, я поднялась и проскочила в следующую дверь. Еще четыре или пять кают остались позади, но я боялась останавливаться, хотя и чувствовала, что вот-вот запутаюсь. Яхта была огромной, и, хотя половину ее успешно разбомбили с воздуха, от этого план ее не стал более понятным.

Подхватив раненую руку, которая висела как плеть и стала страшно тяжелой, я искала выход. За одной дверью обнаружилась ванная комната. Не могу поручиться, но, насколько я могу судить, краны в ней были сделаны из чистого золота. Я с досадой захлопнула дверь и устремилась в другую. Через несколько шагов я наткнулась на труп. Должно быть, это был просто слуга, потому что никакого оружия при нем не оказалось.

Каюта, каюта, затем еще одна, где телевизор лежал на полу, вдавив в него свой стеклянный глаз. На стене висели кинжалы в ножнах и без. Я взяла себе один экспонат с тонким и прямым клинком. Это, конечно, было хуже, чем пушка, но все же лучше, чем ничего. «Спасибо мирозданию за то, что есть», — как сказала перезрелая принцесса, встретив мальчика с пальчик.

Надо было выбираться отсюда, и я двинулась дальше. В следующей каюте, вероятно, было что-то вроде столовой. На столе лежали апельсины и бананы. Один апельсин был почти очищен от кожуры.

Через мгновение он волчком закрутился по столу, пробитый пулей. Я бросила взгляд через плечо, увидела на пороге Веронику Ферреро с искаженным злобой лицом и, не раздумывая, рванула дальше.

– Верони-ика! — протяжно кричала она мне вслед. — Куда же ты? Все равно никуда от меня не убежишь!

Я взлетела по какой-то лесенке, пересекла огромный зал, очевидно, предназначенный для приемов и выглядевший, как голливудская декорация, только куда роскошнее. По длинному, как змея, коридору я вышла к другой лестнице и тут остановилась передохнуть. В боку у меня кололо, перед глазами все плыло. Случайно взглянув на ступеньки, я окоченела от ужаса. По ним тянулась ровная цепочка кровавых пятнышек, капавших из моей изуродованной руки. Неудивительно, что Вероника Ферреро сумела так легко отыскать меня. Вновь до моего слуха донесся леденящий душу зов моего двойника:

– Верони-ика! Ты где?

Я бросилась к роскошной портьере и стала ножом лихорадочно отрывать от нее полосу. Но портьера, очевидно, не была предназначена для перевязки ран, и резать ее было все равно что ковырять иголкой дверцу сейфа — из такого плотного материала она была сделана. А Вероника Ферреро меж тем приближалась, я чувствовала это. Палуба под ногами вновь заходила ходуном. Я покачнулась и едва не выронила кинжал, а когда выпрямилась, увидела в двух десятках шагов от себя своего двойника. Только на сей раз между нами стоял человек в бежевом плаще.

Он выскочил откуда-то сбоку и бросился к Веронике.

– Вероника, скорей, скорей! Через секунду тут все взорвется!

– Миртиль! — пронзительно закричала я. — Берегись!

Он с недоуменным лицом обернулся на крик. И тогда Вероника Ферреро подряд всадила в него три пули.

Миртиль покачнулся, упал и больше не шевелился.

Вероника Ферреро улыбнулась. Кровь текла по ее лицу.