Сиреневый ветер Парижа - [26]

Тут он умолк и, скривившись, осторожно потрогал скулу. Лероке, скрестив руки на груди, преспокойно покачивался на задних ножках стула.

– Эта проклятая старая ведьма, вы ни за что не поверите, — простонал горе-полицейский, — она ударила меня сумкой по руке, а потом бросилась на меня и стала бить сумкой по голове. У меня аж искры из глаз посыпались.

– Хорошо, что ты вообще не сгорел на работе, — саркастически заметил Саразен, которому в глубине души очень понравилось, как лихая старушка — божий одуванчик отделала желторотого.

– Это нападение на полицейского! — вскричал маменькин сынок.

– Ты же был в штатском и уже отслужил свою смену, — напомнил ему Саразен. — Сам виноват!

– А сумка у нее тяжеленная, — недоуменно продолжал юнец, не слушая его. — И как ей хватает сил таскать ее за собой? Я думал, она вообще мне глаз выбила.

– А пушка? — внезапно спросил Саразен.

– А? — встрепенулся юнец. — Что?

– Что стало с пушкой, умник? — терпеливо повторил Лысый Череп.

Маменькин сынок слегка приоткрыл рот.

– Я… Мне кажется, я ее уронил.

– И она ее подобрала, — заключил Лероке.

– Что? — подпрыгнул юнец. — Кто это?

– Вероника Ферреро, — с убийственным спокойствием объяснил Саразен. — Подобрала твою пушку и была такова. Сперла, кажется, еще сок и упаковку краски для волос, но это мелочи.

Юнец охнул и прижал ладони к вискам. Воображение рисовало ему картины одна страшнее другой: вот Вероника Ферреро из его оружия расстреливает дюжину полицейских, после чего штурмом берет Елисейский дворец. Лероке хотел вновь взяться за газету, но по взгляду Саразена понял, что лучше не делать этого.

– Что же мне теперь делать? — ныл юнец. — Мне, наверное, следует подать в отставку… За мою ошибку могут поплатиться жизнью ни в чем не повинные люди…

Лероке фыркнул. «Каких же все-таки кретинов берут в полицию», — подумалось ему.

– Вали отсюда, — приказал Саразен.

– А?

– Я сказал: вали отсюда. Или хочешь, чтобы я дал тебе хорошего пинка на прощание?

– Я вам больше не нужен? — пролепетал важный свидетель, пятясь к дверям.

Саразен встал посреди комнаты и подбоченился.

– Если понадобишься — я тебя из могилы достану, — пообещал он. — Брысь!

– Идиот, — хмыкнул Лероке, когда горе-полицейский исчез за дверью.

– Не береди мне душу, — проворчал Саразен. — Давай снова посмотрим видео.

Камера слежения в магазине запечатлела всю сцену. Саразен внимательно — в который раз — просмотрел ее, хмурясь и покусывая изнутри нижнюю губу.

– Вот, она подобрала его пушку, — сказал он. — Видел?

– Видел.

– Интересно, на кой черт она ей?

– Не знаю.

Саразен потер подбородок.

– А сок? — внезапно спросил Лероке. — Зачем ей воровать сок? Ведь у нее должна быть куча денег. Власти заплатили ей половину награды за Принца.

– Да. А половину обещали отдать после суда, — проворчал Саразен. — Не понимаю.

– Что?

– Как-то она странно себя ведет.

– А что именно странного вы тут видите, шеф?

– То, что она подпустила так близко к себе человека с оружием, уже нонсенс, — начал загибать пальцы Саразен. — Затем: старушка уверяет, что девушка показалась ей симпатичной и немного забитой, что ли. Какой бы Вероника Ферреро ни являлась, ни один человек на всем белом свете не мог назвать ее симпатичной. У нее всегда был такой вид, словно она ищет, кого укусить.

– Может, старушка в маразме? — меланхолично предположил Лероке.

– Может. Ей семьдесят шесть лет. Но она твердо стоит на своем. Потом нашей Веронике тридцать три, а она дает девушке, с которой разговаривала, максимум двадцать пять. Жаль, что на этой пленке ни черта не видно.

– Но татуировка-то у нее есть, — сказал Лероке. — И полицейский, и старушка ее заметили. На левой руке, как и должно быть. Значит, это она.

– Татуировка татуировкой, но лицо!

– Пластика, — сказал Лероке тихо.

– Что? — вздрогнул Саразен.

– Она сделала себе пластическую операцию и собиралась перекрасить волосы, — пояснил Лероке. — Помнишь, она украла краску? Но операция ей не помогла, ведь наш юный друг ее все-таки узнал.

– Слушай, а это мысль! — восхищенно сказал Саразен. — Старик, ты молодец!

– Знаю, — отозвался Лероке скромно, — но никто, кроме тебя, шеф, этого не ценит.

Саразен его не слушал. Он что-то подсчитывал про себя.

– Она сбежала из убежища неделю назад. Слишком короткий срок. Думаешь, она могла…

– Могла. Во-первых, наука творит чудеса, а во-вторых, наша маленькая Вероника прекрасно знает, кто будет за ней охотиться.

– Охотиться. Ах да. — Саразен наморщил свое желтоватое лицо. — Я ведь чуть было не забыл. — Он подошел к своему столу и взял с него тоненькую папку с грифом «секретно». — Эту зашифрованную галиматью перехватила наша служба компьютерной разведки. Им это показалось интересным, и они отправили расшифровку мне. Ты знаешь, кто такой Феникс?

– Киллер экстра-класса, — сказал Лероке. — Он грохнул наркобарона Эмиля и еще с дюжину человек в разных странах мира. За обычные дела не берется, только за такие, в котором есть где развернуться. Гонорары, впрочем, тоже берет соответствующие. Крепкий профессионал, ни разу не засветился. Ни свидетелей, ни осечек.

– Похоже, что ему заказали нашу Веронику, — со смешком сказал Саразен, — и Макса в придачу. Также указан некий Хайме — это тот, кто участвовал в захвате лондонского аэробуса два года назад.