Сиреневые ивы - [44]

Вот и письма, которые выложила перед нами Мария Ивановна, - тоже и общение с людьми, и взаимная поддержка, и проверка себя в жизни. Сколько бы писем ни приходило, на каждое Мария Ивановна отвечает, вкладывая в слова всю душу. Потому что как не ответить вот на это, пришедшее из Краснодона?

"В годы войны мой сын, Геннадий Лукашев, был членом подпольной организации "Молодая гвардия". Он погиб вместе с товарищами. Когда наши войска вступили в город, нам, родителям, пришлось вынимать тела своих детей из шурфа э 5. 1 марта 1943 года мы похоронили их в братской могиле...

Милая Мария Ивановна! Я высылаю Вам самое дорогое, что у меня есть, эту фотографию. Посмотрите на моего сына, ему было тогда 18 лет".

В начале войны Марии Лагуновой было на год больше. Теперь у нее самой двое сыновей. Как же не понять ей чувства матери, приславшей такое письмо! Как не поддержать - хотя бы простым, сердечным словом душевные силы в ней, которыми она, в свою очередь, поделится с другими людьми! И, конечно, особенно дорого прочесть в ответ на свое слово вот такое:

"Я узбекский хлебороб. Мать моя умерла в годы войны. Отец был на фронте. Но я не рос сиротой. Меня воспитывали добрые люди. Теперь я в армии. Учусь и служу так, чтобы всегда быть готовым защитить Родину от нападения любого агрессора. Я люблю Вас, как родную мать, горжусь Вами, беру с Вас пример".

Это написал офицер-туркестанец Тургиев. Подобных писем тоже немало. Значит, время не только не умаляет значения подвига, совершенного во имя правого дела, во имя своего народа, - оно поднимает его. И недаром именем простой русской женщины, коммуниста Марии Лагуновой названа улица в украинском городе Бровары, который она освобождала со своими товарищами. Недаром жители города Грейфсвальд в Германии Демократической Республике присвоили ее имя клубу интернациональной дружбы.

Самое дорогое письмо Мария Ивановна приберегла под конец. Его однажды привез ей секретарь комсомольского комитета того самого полка, в котором она воевала. Вот оно:

"Дорогая Мария Ивановна! История нашей части хранит память о Ваших героических делах и подвигах. Вы были не только храбрым и умелым механиком-водителем танка, но и страстным агитатором взвода, являлись образцом подтянутости, точного выполнения приказов.

Мы восхищаемся Вашим упорством в достижении цели - стать танкистом. Вашим мужеством и железным характером в борьбе с несчастьем, которое на Вас обрушилось.

Вы знаете, что танковая часть, где Вы проявили подлинный героизм, дошла до Берлина и Праги. Ее Знамя украшают четыре ордена. Под этим Знаменем воспитано немало истинных героев. Среди самых отважных - Вы, дорогая Мария Ивановна.

Сообщаем Вам, что и ныне наша часть является передовой. Мы и впредь будем настойчиво повышать нашу выучку, крепить боеготовность, надежно охранять мирный труд советского народа, интересы всего социалистического лагеря.

Скоро исполняется годовщина нашей части. Мы были бы очень признательны, если бы Вы нашли возможность этот праздник провести с нами".

И встреча состоялась. Та самая встреча, когда перед изумленными воинами по трассе шел танк, ведомый отважной женщиной, потерявшей на войне ноги, но сохранившей силу духа, светлую веру в жизнь, верное сердце советской патриотки. Владимир Возовиков, Владимир Крохмалюк. Наследники

Танковая рота вела бой в беззвездной черноте среднеазиатской ночи. Обе стороны применяли новые тогда приборы ночного видения, и лишь выстрелы пушек коротким железно-белым светом взрывали мрак. За линией прорванных траншей первой полосы обороны руководитель внезапно остановил роту и приказал принять командование курсанту Мадудову. С тревогой следили мы в экипаже за нашим товарищем, который переместился на командирское место с сиденья заряжающего, откуда ему нелегко было наблюдать за развитием событий. Сумеет ли быстро и решительно взять управление, успешно продолжить бой на труднодоступной для танков местности, в условиях, пока еще малопривычных для нас?

Преподаватель тактики майор Кузнецов в поле не делал снисхождений. Фронтовик-танкист, он терял хладнокровие лишь в двух случаях: когда его подопечный немел и заикался, попадая в переплет, или когда бездумно лез напролом - лишь бы линия машин выглядела внушительно и красиво. Незадолго до того на дневном тактическом занятии после атаки на высоту в лоб майор выслушал доклад курсанта, исполнявшего обязанности командира, и жестко отчеканил: "Двойка!" Позже, поостыв, мягко и вместе сурово сказал: "Сынок... Однажды на моих глазах едва не погиб танковый батальон. И только потому, что комбат не дал себе труда перед боем доразведать цели на высоте, подумать об ответных действиях на возможные выпады врага. Экая, мол, невидаль - три пушчонки в полосе атаки! С ходу сомнем... А эти "пушчонки" оказались зарытыми в землю "пантерами" и штурмовыми орудиями. И не три их там было... Командиру бригады пришлось до срока двинуть в атаку резерв, чтобы спасти положение. А что значит израсходовать резерв в самом начале боя?! Война же! Война, где ошибка даже одного взводного командира может повлечь такие последствия, которых не в состоянии предвидеть командир полка. И все это - кровь!"