Сиреневые ивы - [25]

Тут только замечаю, что кто-то бежит следом, громко фыркая. Ба, да это же мой конь! Смеясь, говорю ему: "Выходит, тебе нужна была не хворостина, а личный пример хозяина". Вскакиваю верхом и несусь к штабу, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветви...

В штабе корпуса меня немедленно повели к майору Москвину, подробно расспросили обо всем увиденном, потом вызвал Шабаров. Выслушав и расспросив, он пригласил к себе начальника разведки майора Богомаза, а мне приказал пока отдыхать...

- В записках лейтенанта нет сведений о его возвращении в

бригаду, - говорил Александр Павлович Рязанский. - Видимо,

оно прошло без приключений. Но он оказался последним связным

- кольцо вокруг двенадцатой гвардейской скоро окончательно

замкнулось. Корпус получил приказ отойти на рубеж

Михайловка, Елизаветградка, но прежде следовало вывести

бригаду из окружения.

План выхода мы разрабатывали в штабе корпуса. Для

деблокирующего удара у нас не оставалось свободных сил. В

танковой бригаде, например, насчитывалось лишь полтора

десятка машин. Поэтому расчет был на хитрость и внезапность

действий, если она вообще возможна в подобных условиях.

Выбрали направление, наиболее трудное для движения, где

гитлеровцы меньше всего ждали появления бригады. Это - в

нескольких километрах севернее того места, где бригада

входила в Каменский лес. Гитлеровцы теперь усиленно

караулили его. По "старому" пути намечалась ложная атака.

Корпус помогал бригаде встречными ударами на обоих

направлениях. Причем демонстративный удар должен быть

наиболее шумным и начинаться в том случае, если выход

бригады к опушке обнаружит противник,

...Ночь с 17 на 18 декабря. Состояние у всех напряженное. Мной владеет одна мысль: скорее в бой, на прорыв. Комбриг уверенно, с подчеркнутой точностью отдает распоряжения. Начальник политотдела подполковник Дмитриев доложил ему о расстановке офицеров на самых ответственных участках. Сам комбриг будет в авангарде, Дмитриев - в штабе с главными силами, Михайленко - в арьергарде, Кривопиша - на "сабантуйном" направлении - там, где обозначалась ложная атака. Комбриг приказал выстроить разведроту. Он объяснил разведчикам, что от того, насколько бесшумно они снимут боевое охранение противника, будет зависеть судьба бригады. В заключение спросил, есть ли добровольцы. Вся рота, словно по команде, шагнула вперед. Борисенко обнял ротного командира и сказал: "С вашими героями можно и не такие дела вершить! Ждите сигнала к выступлению". Затем он проинструктировал командиров батальонов, артдивизиона и отдельных рот. Тыл бригады, машины и повозки с ранеными были поставлены в середине колонны главных сил.

Глубокой ночью подошли к опушке. Падал снежок, холодно искрясь в отсветах немецких ракет. Мы знали: враг ждет нашей попытки прорваться, и оттого было особенно тревожно. Поступило донесение разведчиков: можно двигаться вперед. Не прошли и двух десятков шагов, как впереди загремела стрельба. В небе повисло сразу несколько осветительных ракет. Однако в следующую минуту вражеские ракетчики стали уделять нам минимум внимания. И не случайно. Справа Кривопиша устроил настоящий "сабантуй". Там рявкнули танковые пушки, затараторили автоматы и пулеметы, завыли мины. Со стороны леса Нерубайка ухнули орудия самоходок, их тяжелые снаряды понеслись на Болтышку. Не мудрено, что гитлеровцы не поняли, где у нас ложная атака, а где настоящая.

В темноте слышу голос комбрига: "Петрикеев, вперед!.." Батальон прорыва молча бросился в ночную атаку. В ход пошли гранаты, приклады, штыки. Минометчики и артиллеристы неистовым огнем расчищали дорогу мотострелкам и танкистам. Кольцо вражеской обороны здесь оказалось непрочным, и его быстро прорвали. На флангах сразу встали сильные заслоны, и в образовавшийся коридор устремились части бригады. А справа все сильнее разгорался бой отвлекающей группы с противником.

Гитлеровцы поняли свою ошибку лишь тогда, когда группа Кривопиши внезапно и быстро отошла по просеке на путь основного прорыва. Фашисты яростно бросились преследовать ее и попытались штурмовать коридор. Однако им надо было совершить сложный маневр силами вдоль фронта обороны по труднопроходимой местности. А наш сильный, хорошо организованный и подвижный арьергард вместе с группой Кривопиши легко отбил атаки и так же легко оторвался затем от наседавших гитлеровцев, которые в ночном бою на незнакомой местности вели себя явно нерешительно.

Утром, когда бригада заняла новый район обороны, на командный пункт приехали командир корпуса, начальники штаба и политотдела. Они благодарили Борисенко, Дмитриева, Бочинского, Кривопишу за умелое руководство прорывом. И когда старшие офицеры обнимались, похлопывали друг друга по спине, я снова думал о том, что три дня жизни на войне это так много... Потом командование корпуса в сопровождении комбрига и подполковника Дмитриева направилось в боевые порядки батальонов и рот. Генерал Скворцов, оказывается, хорошо знал многих младших офицеров и солдат бригады. Он сердечно благодарил их за стойкость и мастерские действия, вместе с ними смеялся над гитлеровцами, которых гвардейцы оставили с носом.