Сирена - [28]

Кирш хитро и таинственно улыбнулся.

– Я вас предупреждал, что вы вовсе не знаете и даже не можете предположить всего того, что известно мне! Я принес вам двести рублей.

– Вы принесли мне двести рублей?

– Ну да! Запирайте калитку и проведите меня куда-нибудь к себе, чтобы я мог передать деньги. Здесь это сделать неудобно: нас могут увидеть.

Кирш, в самом деле, боялся быть замеченным, потому что тогда его план рушился бы сам собой.

– Но разве пан пришел только для меня сюда? – спросил Станислав.

– Только для вас!

– А не для общества, которое собралось в доме?

– Может быть, и для общества, мой любезный Станислав, но пока делайте то, что я вам говорю, иначе вы не получите денег.

– Но мне нельзя отойти, – заговорил Станислав, смутившись, – ведь я должен оставаться у калитки, если еще постучит кто-нибудь.

– Можете быть спокойны, больше никто не постучит! – решительно уверил его Кирш, которому было важно, чтобы Станислав провел его к себе, и положительно было безразлично, если не попадут на собрание запоздавшие.

– Пан, наверное, это знает? – видимо, сдаваясь, спросил Станислав.

– О, наверное! Можете не сомневаться!

– Тогда я буду повиноваться пану!

«Слава Богу! Наконец-то!» – подумал Кирш и пошел за Станиславом по направлению к дому.

Станислав ввел его в холодную кухню нижнего этажа, где горела превосходная бронзовая масляная лампа, очевидно, не составлявшая принадлежности кухонной утвари, а принесенная сюда из парадных комнат домика. Вообще, судя по кухне, здесь не было признаков заведенного хозяйства, и все имело вид только что потревоженного вновь прибывшими людьми, давнишнего, прочно осевшего здесь запустения.

Кирш выложил деньги на стол. Он нарочно принес их не кредитками, а золотом, и, когда при свете лампы блеснуло золото, глаза Станислава жадно вспыхнули и он, как бы не веря им, протянул руки к золоту.

– И это пан отдаст все мне? – проговорил он, как бы боясь, что его только подразнят деньгами и сейчас же отнимут их.

– Да, я это даю вам! – сказал Кирш, подавляя в себе чувство некоторого отвращения к нескрываемой Станиславом жадности.

Тот схватил деньги, придвинул их к себе и, приблизив свое лицо к лицу Кирша, заговорил нервно, отрывисто и взволнованно:

– Да, но за что, за что вы мне даете это? Скажите, будьте ласковы, за что?

Кирш почувствовал, что во избежание каких-нибудь подозрений со стороны Станислава нужно ему дать какое-нибудь объяснение, и дал первое, попавшееся ему на язык;

– Хотя бы за то, что вы много перенесли и страдали в своей жизни.

– О, да, да, – подхватил Станислав, – я много перенес и страдал! – И он совершенно удовлетворился этим, в особенности потому, что ему очень хотелось получить двести рублей. – Да, – повторил он, – пан все знает, я, действительно, много страдал!

– Я потому поторопился принести вам сегодня деньги, – заговорил Кирш, – что завтра могло быть поздно.

– Почему же поздно? – усмехнулся Станислав, пересыпая червонцы из одной горсти в другую и с удовольствием любуясь блеском золота.

– Вы думаете, – в свою очередь произнес Кирш с усмешкой, – что получить деньги никогда не бывает поздно?

– Конечно, я думаю так!

– Относительно денег это верно, но, не приди я к вам сегодня, вы, может быть, не увидели бы своей жены, которую вы ищете?

– Как? Никогда? – испугался Станислав.

– Этого я не знаю, но едва ли увидели бы ее сегодня!

– Как сегодня? – воскликнул Станислав и встал со своего места. – Где сегодня?

– Здесь, в этом доме!

– Здесь? Да пан смеется надо мной!

– Нет, я говорю вам совершенно серьезно! Здесь собралось несколько человек, которых вы сами пропустили в калитку, и в числе их явилась закутанная с ног до головы женщина. Ну так вот, она та, которую вы называете своей женой!

– Да не может быть! Не может быть! – повторил Станислав.

– Погодите, не будем горячиться! Они собрались на верхнем этаже этого дома?

– Да, в большой комнате, столовой!

– И маркиз де Трамвиль там?

– Нет, он в другом конце дома.

– Со священником?

– Нет, к нему приехала та молодая панна, которая привезла его сюда из трактира на дороге.

– А кто она такая?

– Панну зовут Верой, вот все, что я знаю о ней. А кто она – мне неизвестно.

– Так она сидит с маркизом? А остальные, вы говорите, в большой комнате?

– Да, в большой комнате, потому что мне велели приготовить там стол и зажечь два канделябра. Затем мне приказали, под страшной клятвой, отворять калитку тем, кто скажет мне слова пароля, и запретили подниматься наверх. Вы ведь знали эти слова пароля, и я не нарушил клятвы тем, что пропустил вас?

– Нет, нет! – успокоил его Кирш. – Вы клятвы не нарушили! А вас тоже заставили поклясться, чтобы вы не поднимались наверх?

– Нет, такой клятвы я не давал!

– Хорошо. А есть возможность нам сейчас пройти туда и как-нибудь увидеть то, что делается теперь в столовой?

– Но зачем это? – спросил Станислав.

– Чтобы вам поглядеть на вашу жену, какая она стала теперь! – не смущаясь объяснил Кирш. – Ведь я стараюсь только для вас и хочу помочь вам, сочувствуя вашим страданиям.

– Поглядеть на нее? – заговорил Станислав. – В самом деле, в этом не будет ничего дурного; ведь она моя жена, и я имею право поглядеть на нее!