Сионская любовь - [35]

— Ах, Ситри, что делать с честью человеку без рода и племени!? Да и имени, в сущности, у меня нет.

— Умом и дарованиями создашь себе имя. На днях навестит тебя брат мой Авишай, и узнаешь такое, чего нет важней, — сказал на прощание Ситри.

Из летнего дома на Масличной горе Амнон вернулся в свою верхнюю комнату, освободившуюся с отъездом Ситри. С Амноном поселился верный слуга его Пура, которому чрезвычайно хотелось стащить у хозяина кольцо, но не мог дерзнуть, ибо оно крепко сидело на руке Амнона. О Махе скажем, что не получила пока наставления от Зимри, какие слова передать Тамар.

Как и обещал Ситри, к Амнону явился старик Авишай. Ночью раздался стук в дверь.

— Кому я понадобился в такой час? — спросил Амнон спросонья.

— Открой мне, Амнон, — раздался за дверью голос Авишая.

— Проходи, мой господин, — сказал Амнон, впуская ночного гостя в комнату и зажигая свечу.

— Одевайся Амнон, и пойдем.

Встревоженный Амнон умылся и оделся наспех, и оба окунулись в темноту ночных улиц Иерусалима и молча шли, пока ни добрались до городских ворот Долины.

— Я знаю, Амнон, острым жалом колет твое сердце мысль о безродности, — нарушил молчание Авишай.

— Да, господин, горько не знать ни родных ни родины.

— Поклянись, что не слетит с твоих уст ни единое слово о том, что увидишь и услышишь сейчас.

— Богом клянусь хранить тайну! О, если бы судьба благоволила мне! Найду свои корни — найду весь мир!

Авишай подвел Амнона к бедной хижине. Дверь открыта. Амнон увидел грубый стол, за ним сидит славная на вид женщина. Глаза ее красны от слез. Справа от нее — девица редкой красоты. На столе — медная лампа, освещает лица сидящих. При виде вошедших, женщина и девица встали. Амнон во все глаза смотрит на обитательниц убогого жилища и переводит взгляд на Авишая, ожидая объяснения.

— Амнон, — дрожащим от волнения голосом проговорил Авишай, — поцелуй руки матери, ибо женщина перед тобой — родительница твоя, и полюби сетру, с которой вы близнецы, родившиеся в одночасье.

Юноша потрясен, и сердце отказывается верить. Женщина заплакала в голос, обняла сына, расцеловала.

— Дитя мое, как много мук и страданий выпало мне! В день, что я отняла тебя от груди, судьба отняла у меня сына. Терпение в сердце матери неисчерпаемо, как вода в бездонном колодце. Я вынесла все.

— О, брат, кость и плоть моя! Не видала тебя никогда, лишь слыхала от матушки, мечтала и звала, — вторит девица.

Видя, что родичи единокровные признали друг друга, Авишай незаметно удалился.

— Отчего молчишь, сын? — вопрошает женщина, и вновь прижимает к груди Амнона.

А тот по-прежнему нем, и лишь с нежностью обнимает попеременно то мать, то сестру, и глаза его полны слез.

— Молви же слово, сын, мне сладок будет твой голос.

— Возлюбленная матушка! Сколько долгих лет тоски миновало! — зоговорил, наконец, Амнон. — Вот, свиделись, и минутами объятий выплеснулись годы терзаний. Материнское горе сдавило сыновнее сердце и сковало язык. Сестра, нельзя описать красу твою! Но почему вы так бедны и столь мал и пуст ваш дом? И какая злая сила разлучила мать и дитя? До сих пор не знаю имен ваших, и кто мой отец не сказали мне. Силы моей довольно, чтобы вызволить из нищеты мать и сестру. Я прежде отверг Иядидьи дар, что он приготовил для меня за спасение дочери своей Тамар, а нынче приму его и передам вам, и конец бедности!

— Об одном прошу тебя, сын: не выпытывай то, что пока утаила. Придет час, и узнаешь, кто ты и чей ты. Открою только, что отец твой из лучших сынов Иудеи, и нет его в живых. Умер герой, и алчные стервятники возжелали завладеть его достоянием. Кабы я не спаслась бегством, и вас младенцев не унесла с собой, надругались бы над нами и продали в рабство разбойники те. Безжалостные, они по сей день грозят новыми бедами, и мы с сетрой твоей прячемся, и Боже храни нас от длинной руки лиходеев. Верю, по справедливости воздастся за зло. Когда соблаговолит Господь настоящие лица преступников Сиону открыть, тогда и тайна наша откроется. Я вижу, что близок час торжества, и дух Божий витает над нами. Не даром ты, простой пастух, взят от стада в дом важного вельможи и добываешь себе честь и славу. Дом где любят — родной дом.

При этих словах Амнон вздохнул тяжко и понурил голову.

— Верно, матушка. Иядидья дал мне кров и защиту, но с ними и душевную муку, ибо слишком высоко взвились мечты пастуха, и, поверь, милее было с овцами!

— Высоки мечты твои? Откройся матери, сын.

— Взгляни на кольцо на моей руке: это — знак любви, полученный мной от Тамар. И я люблю ее горячо, и нет надежды!

Мать и дочь рассмотрели кольцо. Невольно вспомнила девица другое кольцо, что на Кармеле получила в подарок от Теймана. Мать спросила, чьи имена вырезаны на кольце, и Амнон рассказал всю историю от начала до конца.

— Надейся на Бога, и сердце успокоится, — утешила мать.

И долго еще, до самого рассвета говорила Наама сыну слова теплые, материнские.

— Солнце восходит, и вы, дети, как свет зари для матери! — воскликнула Наама, обнимая сына и дочь.

— Неужели не увижу вас вновь? — вскричал Амнон.

— В другой раз подошлю к тебе Уца, работника Авишая. С ним передам где и когда вновь увидимся. Смотри же, береги нашу тайну от чужих глаз и ушей.