Синяя луна - [14]

– Что за преступники? – усаживаясь за стол, вскинул глаза нойон.

– Разбойники, воры, убийцы, – пояснил мажордом. – Не беспокойтесь, господин, по каждому из них проведено тщательное дознание.

– А суд? Суд был?

– Суд их и приговорил, господин.

– Ну, тогда и я не стану ничего менять, – обмакнув в яшмовую чернильницу с тушью специально приготовленное перо, князь с неподражаемым изяществом начертал на каждом документе иероглифы «Бао Чжи» – свою подпись, чем вызвал неподдельное изумление управителя дворца – тот, видать, не ожидал подобного искусства от какого-то «монгола».

Ещё лет шесть назад, готовясь к важной миссии в империи Цзинь, Баурджин выучил тангусткий язык – именно под видом тангута, беженца из Си-Ся, он и объявился тогда в Ляояне. Несомненно, Шиги-Кутуку и Елюй Чуцай учитывали и этот фактор при отправке Баурджина в Ицзин-Ай.

Нельзя сказать, что тангутский язык сильно походил на северокитайский диалект чжурчжэньской империи Цзинь, однако многие иероглифы были общими, вот, например, этот – «смерть». Или этот – «котёл».

Мажордом почтительно поклонился:

– Так я отправлю подписанные бумаги начальнику тюрьмы?

– Отправляйте, – Баурджин махнул рукой, но тут же передумал. – Что это ещё за казнь – «утопление в котле»?

– Под котлом разведут большой костёр, господин, – охотно пояснил мажордом. – И преступник заживо сварится.

Князь скривился и замахал руками:

– Ну нет, так не пойдёт. Не надо! Не надо таких изысков. Попроще, попроще нужно… Как у вас тут принято? Вешать? Ломать хребты? Рубить головы?

– Попроще – рубить головы, господин, – Чу Янь почтительно склонил голову. – Так уж у нас принято.

– Да, но для этого нужны искусные палачи, артисты в своём деле! Есть ли такие? Не столь уж и простое это дело – рубить головы.

– Да, да, конечно, – поспешно закивал мажордом. – Палачи имеются. Но… Осмелюсь ли сказать?

– Осмельтесь, осмельтесь, – хохотнул князь. – Коль уж начали.

– Отрубление головы, как бы это сказать… Слишком простая и быстрая казнь.

– Ну да, ну да – гуманная.

– И, смею думать, не вызовет в народе достаточного устрашения, как, например, четвертование, сварение в котле или сдирание кожи.

– Нет, Чу Янь, я не соглашусь с тобой, – решительно возразил Баурджин. – Не в страхе дело, а в неотвратимости наказания. И ещё – в его справедливости. Судьи, поди, тоже мздоимствуют?

– Как и все, мой господин.

– Ладно, разберёмся со всеми. Да, вот ещё, – князь протянул мажордому только что подписанные бумаги. – Пусть из тюрьмы доставят список всех лиц, в ней содержащихся. Подробный, с указанием кто, за что и сколько сидит.

– Сделаю, господин, – Чу Янь снова поклонился. – Из частной тюрьмы тоже истребовать подобный список?

– Частная тюрьма? – удивился наместник. – А что, есть и такая?

– Есть, господин. У нас же не такие строгие законы, как в Южной империи, где всё государственное. Есть и частная тюрьма, принадлежит некоему Лигею Во, сделавшему немаленькое состояние на посреднической торговле.

– А, так этот тюремщик ещё и торговец?! Надо бы на него посмотреть, познакомиться.

– Я прикажу привести его, господин.

– Нет. Не сейчас. Сначала – списки. И не забудь на утро – дорожника с архитектором.

– Слушаюсь, господин наместник.

Мажордом ушёл, и тут же слуги принесли обед – тушёная в каком-то соусе капуста, пирожки из пшеничной муки, белое и красное сунское вино, жареное мясо, холодец, курица… При виде всего этого изобилия, Баурджин сразу же почувствовал, что сильно проголодался и, потерев руки, потянулся к… ммм… пирожкам, для начала. И к вину. Выпив и закусив пирожком с яйцам и луком, обвёл глазами слуг:

– Э, любезные! А вы тут что делаете?

– Обеспечиваем ваш обед, господин наместник! – браво – как солдат на плацу – доложил здоровенный краснощёкий малый.

– Обеспечиваете обед? – поражённо переспросил нойон. – Чёрт возьми, неплохое занятие! Что, все шестеро? А не многовато ли?

– Таковы правила, господин наместник, – краснощёкий крепыш поклонился. – Шестеро – эти ещё по малому ордеру: держатель запасных палочек для еды – вдруг те, что у вас, сломаются? – это раз; омыватель рук – это два, хранитель полотенца – три, наливатель вина – четыре, отгонятель мух – пять и общий руководитель – шесть. Как раз только-только!

– Во, молодцы! – искренне восхитился князь. – Неплохую работёнку себе придумали, что и сказать! Отгонятель мух… Да, солидная профессия, а какого мастерства требует! Ну, вот что, парни, – Баурджин посерьёзнел. – Пока пошли прочь, а завтра я вам работу придумаю. Ну, что встали?

Поклонившись, слуги поспешно покинули помещение.

– Ну вот, – проводив их недовольным взглядом, нойон потёр руки. – Теперь хоть, наконец, нормально поем. Ишь, бездельники… Держатель запасных палочек, ититна мать! Это сколько же во дворце подобных синекур? К чёрту, к чёрту всё, да побыстрее.

Несколько успокоившись, Баурджин занялся, наконец, чтением важных бумаг. Надо отдать должное мажордому, ко всему прочему исполнявшему ещё и обязанности секретаря, все документы были аккуратно разложены: прошения – отдельно, отчёты – отдельно, все прочие – тоже отдельной стопочкой.

Нойон вытащил первый попавшийся документ: