Синяя комната - [2]

Не требовалось вступать с ними в разговор — и по осанке можно было догадаться, что этим старикам приходилось бывать на приемах у королевы. Граф и графиня Солбери доживали свой век спокойно и независимо, не пытаясь заглянуть в завтрашний день, и не очень обременяясь заботами сегодняшнего.

По устоявшемуся обычаю они всегда проходили к причалам, и разглядывали корабли. Отсюда навсегда ушла Беатрис, в новые земли, которые так далеко… Но это случилось больше полужизни назад, и горечь сменилась печалью. Отсюда стал все чаще уходить Ричард, исчезая на месяцы, потом на годы. И это было хуже, потому что каждый день он мог появиться на пороге — грузный и краснолицый, так не похожий на Нэя, — вываливая на стол ненужные подарки, начиная что-то сбивчиво рассказывать, обнимая родителей по очереди, кружась по комнате, наполняя ее собой… А мог не появиться.

— Ты молчишь про Кинли, — констатировала Мадж. — Напрашиваются неутешительные выводы.

У них не было привычки что-то утаивать друг от друга, и, осторожно подбирая слова, Нэй начал рассказывать. Маджента держала его под руку. По мере того, как он излагал факты, соображения, какие-то ненужные ободряющие фразы, ее ладонь, обычно невесомо касающаяся его рукава, все тяжелела и тяжелела.

Он боялся ее реакции, но реакция — как это случалось почти всегда последние восемьдесят лет, оказалась неожиданной. Маджента остановилась, и, кивнув на первую попавшуюся забегаловку, спросила:

— Зайдем? Я очень хочу бутерброд.

— Здесь? Но искусственное мясо и зерновые…

Мадж повернулась к нему и погладила его кончиками пальцев от виска к подбородку.

— Милый! Теперь нам нужно будет договариваться с Эмилем, чтобы он тайком закупал для меня клонированную пищу. А повара придется подкупать отдельно — хотя ему будет трудно поступиться принципами! — и, решительно задрав подбородок, она первой вошла в кафе.

Несмотря на явную дешевизну интерьера, внутри было довольно приятно. Невысокие темного дерева столики, масляные факелы на каменных стенах, сводчатый потолок, витраж с конными рыцарями — когда Мадж еще работала в архитектурном бюро, она такие называла «камелотчиной», тележное колесо вместо люстры…

Нэй смотрел, с каким остервенением жена поглощает жуткого вида булку с котлетой, и, наконец, решился на вопрос:

— Скажи, а что ты видишь?

Она оторвалась от бутерброда и отставила тяжелую кружку с подозрительным элем.

— А ты уверен, что тебе это не повредит?

— Мадж, я всю жизнь занимался поставками новых кулинарных образов из метрополии. Я знаю лучше, чем кто-либо, что весь мир — фикция, созданная для нашего удобства и спокойствия. Мы завязли в декорациях викторианской эпохи — почему бы и нет, тогда было меньше причин стыдиться за британский флаг… А сейчас мне важно оставаться с тобой, и хотя бы чуть-чуть заглянуть за занавес, чтобы не получилось, что мы говорим на разных языках. Что ты видишь?

Городские часы пробили четверть.

— Я вижу типовое строение — мы лепили такие сотнями. Стены из необработанного полибетона. Вся проводка и вентиляция в открытую висит под потолком. Дешевые пластиковые столы и стулья. Но абсолютно реальная котлета у меня в руке и эль у меня в кружке. Я доставлю тебе кучу проблем — я правда больше не смогу есть прессованную биомассу, даже если она умеет прикидываться лобстером или трюфелями.

Нэй усмехнулся:

— Бедный Эмиль…

Для них обоих наступило тяжелое время. Запала Мадж хватило ненадолго. Она еще какое-то время пыталась храбриться, шутить над собственными проблемами, игнорировать произошедшие с ней изменения. Но все чаще ей приходилось скрывать то слезы, то брезгливость. Перехватывая ее взгляд, Нэй спрашивал, что она видит. Маджента отвечала не всегда.

— Такое впечатление, — сказала она однажды на прогулке, — что меня посадили в тюрьму, или отправили в ссылку. Наши родители попали сюда детьми, и я выросла домашней девочкой, очень привязанной к городу. Даже работа в бюро, где мы пятьдесят лет препарировали реальность, казалась обыденным делом — мы старались во благо всех, и себя в том числе. Скрывая плохое, и рисуя хорошее, которого не было на самом деле, мы украшали город, делая всех счастливее… Почему же теперь, Нэй, я не могу воспользоваться результатами собственного труда?!

Надеясь хоть как-то отвлечь ее, Нэй протащил ее на дальний пирс, где швартовались немногочисленные пассажирские корабли.

— Смотри, видишь, в самом конце!..

Мадж недоверчиво прищурилась:

— А это точно гетское судно?

На фоне холеных океанских яхт, претенциозных теплоходов и парусников, застывшее у дальнего причала судно напоминало корабль-призрак. Темные борта казались сделанными из настоящего дерева. Не просто плохо, а вручную пригнанные друг к другу доски были изъедены временем и источены морской водой. Потрепанная, местами сгнившая парусина навевала мысли о натуральных тканях. Не шхуна, не галеон, не когг — Нэй не смог бы определить класс судна. Что-то среднее по размерам и формам, круглобокое, двухмачтовое и очень старое. Просто судно. Имя отсутствовало как на носу, так и на корме.

Они подошли ближе. Часть борта корабля была откинута вместо трапа на манер подвесного моста — Нэй только однажды видел подобную конструкцию.