Синто - [52]

Отрезанный непроходимыми горами от равнин Ямато, этого традиционного центра культурной и политической жизни страны на протяжении столетий, близкий, но одновременно такой далекий полуостров, где находится Кумано, представлялся местом, непосредственно связанным с потусторонним миром. Издавна сюда влекло паломников, желавших ощутить дыхание вечности. Они шли долгим окольным путем по узкой полоске прибрежных песков. Уникальное природное сочетание устремленных ввысь гор и бескрайних просторов океана, меж которыми и земли-то, где мог бы жить человек, почти нет, создавало образ таинственный и загадочный. Это не Страна Тростниковых Долин, с которыми у древних японцев ассоциировался человеческий мир. Это место на полпути в небесную высь или неведомые океанские дали, а то и в преисподнюю ущелий. Здесь как бы скрещивались оси двух традиционных космологии — вертикальной, «алтайской», на которой расположены друг над другом сферы неба, земли и подземного царства, и горизонтальной, «полинезийской», соединяющей восток, солнечный источник жизни, и запад, отождествляемый с ее угасанием. Эта природная насыщенность символикой и создавала мистический ореол, издавна окружавший Кумано.

Главными же святыми местами здесь были три святилища, в средние века слившиеся в представлениях людей, да и организационно тоже, в триединую сакральную систему, в которую входили Хонгу (Главное Святилище), расположенное глубоко в горах на островке при слиянии трех рек, Сингу (Новое Святилище), находящееся на морском побережье возле устья реки, текущей со стороны Хонгу, и Нати, расположенное тоже неподалеку от побережья в ущелье, куда обрушивает потоки воды 100-метровый водопад с одноименным названием.

Каждое из этих святилищ было связано с определенными представлениями о потустороннем мире, и потому изменение «рейтинга» их популярности во времени может служить косвенным свидетельством перемен и в господствующих взглядах на мир иной. При этом в качестве главных конкурентов выступали Хонгу и Сингу, само месторасположение которых — у моря и в глубине гор — естественным образом связывало их с двумя главными традиционными вариантами представлений о потустороннем: в Сингу господствовал «полинезийский» вариант о «вечном мире» (токоё), сокрытом океанскими просторами, а в горном Хонгу — «алтайский», согласно которому боги и души предков обитают в небесной выси горных вершин. При этом надо отметить, что нелюбовь японцев к низшему миру этой космологической схемы — «грязной и темной» Стране Мрака была настолько велика, что последняя вообще как бы исчезает из представлений о потустороннем. Преобладающей стала «горная» версия. Души предков не спускаются в некое подобие Аида, или Пекла, а отправляются поближе к богам, в горы. Стране же Мрака достаются сами трупы, от которых стремятся побыстрее избавиться как от источника скверны. Это как бы «теоретическая» подоплека практики «двух могил», о которых мы говорили в предыдущей главе.

Однако до середины XI в. преобладала первая, «морская», версия. Косвенным доказательством этому был порядок посещения святых мест Кумано: маршрут паломничества шел от современного города Осака вдоль берега и начинался с посещения если и не совсем «морского», то, по крайней мере, «водного» Нати с его водопадом, а также расположенного прямо на морском берегу Сингу. Только потом паломники поднимались по реке (наиболее набожные преодолевали это расстояние пешком по опасным горным тропам) до Хонгу. Но со второй половины XI в. маршрут резко меняется — теперь тропа, не доходя Нати и Сингу, уходит резко в сторону от моря и ведет прямиком в Хонгу, в глубину гор, а уж потом посещаются остальные два святых места.

С этого времени, вероятно, начинает преобладать «горная» версия. Открывается и новый горный переход между Хонгу и Нати. Он получает весьма характерное название — «Дорога исхода усопших». Именно по ней, как верили, и направляются к своей вечной обители в горные выси души умерших. Об их перемещении свидетельствует расположенный рядом с этой тропой и поныне колокол, вдруг начинающий звучать без видимой причины даже при полном безветрии.

Чем же была вызвана эта перемена во взглядах, обусловившая преобладание «горной» версии? Естественно, никаких дебатов, в которых сторонники этой интерпретации победили бы своих «морских» оппонентов, не велось. Все же дело в том, что неожиданно «горный» вариант получил поддержку от пришлого буддизма. Как раз примерно с XI в. начинается широкое распространение заимствованного из Китая культа будды Амида и его «чистой земли», перерождение в которой после смерти он обещал всем почитающим его. Мы уже говорили, что противопоставление «чистоты» этого буддийского потустороннего мира темноте и грязи традиционной Страны Мрака способствовало, наряду с другими причинами, стремительному росту популярности буддийского учения. Будда Амида стал восприниматься японцами (неправильно и искаженно, если исходить из изначального буддийского контекста) как своего рода ками, властелин потустороннего мира. В традиционной японской версии владыкой Страны Корней считается низвергнутый туда Аматэрасу ее брат Сусаноо. А как раз он и почитался главным