Синтез йоги – I - [11]

Однако подобное «погружение в жизнь» может происходить и исключительно в интересах индивидуального ума, с полным безразличием к формам материального существования или к задачам возвышения общества в целом. Такое безразличие особенно отчетливо проявляется в эпикурейском учении, в какой-то степени оно присуще и стоикам; даже альтруисты чаще совершают добрые дела ради личного удовлетворения, чем ради ближних, которым оказывают помощь. Но подобные благие деяния также являются ограниченными. Для человека прогрессивного ума подлинный и самый благородный путь действий состоит в том, чтобы попытаться возвысить до своего уровня всё человеческое общество либо распространяя свой образ мышления и свои достижения, либо предпринимая усилия изменить материальную жизнь общества, придавая ей новые формы: религиозные, интеллектуальные, социальные, политические – более точно выражающие тот идеал истины, красоты, добра и справедливости, светом которого озарена душа этого человека. Неудача в таком деле не имеет особого значения, ибо такая попытка уже сама по себе является действием динамической силы и творческой энергии. Борьба Разума в его попытках возвысить жизнь является предвестием и условием завоевания жизни чем-то более великим, что превосходит сам Разум.

Духовная жизнь, наивысшая ступень нашего существования, имеет отношение к вечному, но это не значит, что она никак не связана с преходящим. Для духовного человека мечта разума о совершенной красоте находит свое воплощение в вечной любви, красоте и блаженстве, которые ничем не обусловлены и в равной степени присутствуют за всеми объектами и явлениями видимого мира; его мечта о совершенной Истине находит воплощение в высшей и самосущей, самоочевидной и вечной Истине, которая остается всегда неизменной, но объясняет смысл всех изменений, так как является их скрытой причиной и целью всякого прогресса; его мечта о совершенном действии – во всемогущем и непреложном Законе, неотъемлемо присущем всему сущему и выражающемся в ритмах миров в проявленном бытии. То, что в сияющем «Я»[11] предстает как мимолетное видение или непрерывное усилие творения, является вечно существующей Реальностью в высшем «Я», которое обладает знанием и которое есть Господь[12].

Но если даже ментальной жизни часто трудно приспособиться к косному сопротивлению материальной сферы действия, насколько же труднее духовной жизни утвердиться в мире, который, по всем внешним признакам, полон отнюдь не Истины, но самой извращенной лжи и заблуждений, не Любви и Красоты, но повсюду распространенных разногласий и уродства, не Закона Истины, но торжествующего над всем эгоизма и порока? Поэтому духовная жизнь в лице святого и саньясина склонна, скорее, отвернуться от материального существования и отвергнуть его полностью и физически или, по крайней мере, отречься от него в своей душе. Она считает этот мир царством зла или неведения и отводит место божественному и вечному либо где-то в далеких небесах, либо за пределами мира и жизни. Она стремится отделить себя от этой нечистоты и предпочитает утверждать духовную реальность в беспорочном уединении. Такое отвержение оказывает неоценимую услугу самой материальной жизни, вынуждая ее признать и даже преклоняться перед тем, что является прямым отрицанием ее собственных ничтожных идеалов, низменных забот и эгоистического самодовольства.

Но столь великая сила, как духовное могущество, не может ограничивать подобным образом свою деятельность в мире. Духовная жизнь также может вернуться к материальной и использовать ее как средство обретения высшей духовной полноты. Не соглашаясь находиться в плену обманчивого восприятия двойственностей и внешнего облика вещей, она может стремиться видеть во всех формах присутствие единого Господа, одной и той же вечной Истины, Красоты, Любви, Блаженства. Ведантическая формула, согласно которой Дух пребывает во всем сущем, всё сущее пребывает в Духе и все сущее есть становление проявление Духа во всем многообразии форм, служит ключом к этой более плодотворной и всеобъемлющей йоге.

Но духовная жизнь, подобно ментальной, может использовать внешнее существование во благо индивида, оставаясь совершенно безучастной к какой бы то ни было коллективной работе, к задаче преобразования и возвышения этого чисто символического мира, который она использует. Поскольку Вечный неизменно пребывает во всем сущем, а все сущее неизменно пребывает в Вечном, поскольку правильный образ действий в этом мире и их результаты не имеют значения по сравнению с внутренней подготовкой к единственной великой реализации, человек, обладающий подобным духовным безразличием, бесстрастно приемлет любое окружение, любое действие, готовый покинуть этот мир, как только будет достигнута его собственная высшая цель. Именно так многие восприняли идеал, провозглашаемый Гитой. Существует, конечно, и другая возможность: внутренние любовь и блаженство могут изливаться на мир через благие деяния, помощь, сострадание, а внутренняя Истина – через приносимые миру знания, не пытаясь при этом радикально изменить этот мир, который по присущей ему природе должен оставаться полем столкновения противоположностей: порока и добродетели, истины и заблуждений, радости и страдания.