Синтаксис личности. Пособие по типологии Афанасьева - [86]

– Нет. Есть люди, которые мошенниками не станут.

Слушательница: – А что у них Первое?

– Ну, одним словом не ответишь. В принципе, чем ближе Физика к началу, тем больше стремление взять себе, а чем дальше Физика – тем оно, в принципе, меньше. Но это уже надо смотреть конкретно. Вот был такой Габриэле д’Аннунцио – первый в истории летчик, бомбивший во время войны вражеские столицы, рисковавший жизнью каждый день. У него была Четвертая Физика. Но, несмотря на ее четвертость, он был-таки мошенником, занимал у всех деньги и не отдавал, жил в каком-то чужом дворце… Биография у него совершенно фантастическая, это тоже был такой человек с большим потенциалом…

Слушательница N: – Можно еще вопрос? Вы сказали, что не типируете живых людей, но я так понимаю, что вы публично этого не делаете, а для себя делаете. Сколько вам обычно требуется времени, чтобы понять, кто перед вами? Что вам важно – поговорить? или посмотреть, как человек двигается?

– Очень по-разному. Некоторых людей я вижу прямо на улице; обычно это люди, чей тип каким-то образом мне соответствует. Некоторых не могу вычислить даже после одного разговора, второго разговора, третьего разговора… То есть нужно время.

Вот что еще важно: скоропалительные выводы часто бывают ошибочными, и я в том числе каюсь в нескольких таких случаях. Типирование конкретного человека может быть трудным делом. Несмотря на то, что система работает, и типы действительно таковы, а не приблизительны, но типирование конкретного человека, с его воспитанием, с его влияниями, с его жизненной историей может поначалу быть ошибочным. Но в конце концов правильный ответ всё равно один.

Могу привести пример одного супер-дисгармонизированного человека. Это был человек огромного роста. Он был поэт. Про него пишут, что он никогда не смеялся, что у него была какая-то вымученная улыбка. У него не было своей библиотеки, он практически никогда ничего не читал. Он писал стихи и в своих стихах нападал на книги, на ученых – что-то в стиле «Собрать все книги бы да сжечь». Вот, например: «На книги одни ученья не тратьте-ка! Объединись, теория с практикой!» Да, это Маяковский. Давайте попробуем его вычислить…

Слушатель: – Третья Воля.

– Возможно. И Третья Эмоция. И Третья Логика – он нападал на книги. Как там у него… «Будет с кафедры лобастый идиот…» – это скорее проявление Третьей Логики. А описание его улыбок соответствует скорее Третьей Эмоции.

В принципе, бывает такой эффект, что Воля немножко стягивает на себя все остальные функции. Это противоречит тому, что я до сих пор говорила, это уже на следующем этапе, но в принципе, такой эффект бывает: что Первая Воля придает всем остальным функциям некоторые признаки Первой, Вторая немножечко гармонизирует все и дает всем некоторые признаки Второй, ну и соответственно, Третья и Четвертая дают всем остальным функциям некоторые свои признаки. Но результат, правильный ответ потом всё равно один. И в данном случае правильный ответ есть. И, как ни странно, оказалось, что это даже не эффект Третьей Воли, которая всё окрашивала бы под «тройку».

У меня на этот ответ ушло восемь месяцев – к вопросу о том, сколько времени занимает типирование. Правда, если бы я с ним была знакома лично, вероятно, это было бы меньше, а так, по мемуарам, по книге Карабчиевского… На каком месте у Маяковского была Физика, кто скажет?

Из зала: – На Четвертом.

– У него были огромные гонорары; у него была личная машина и личный шофер; он забрасывал своих женщин какими-то миллионами алых роз…

Из зала: – На Первом, наверно.

– У него в письмах всё время какие-то галстуки, портсигары, запонки… У него была гигантомания: «Я иду, высокий и стройный, метр девяносто…» Это эталон Первой Физики. Но при этом…

Из зала: – Но при этом он был патологически брезглив, это же как-то говорит о слабости…

– И, кроме того, Пастернак рассказывает… или не Пастернак, кто-то рассказывает про неловкую бытовую ситуацию, когда Маяковский выскочил из ванной, и оказалось, что там сидит гость, а он полуголый. И он настолько застеснялся – странно было представить себе этого «агитатора, горлана, главаря», который так смущался, извинялся и уполз в ванную. Это уже прямо какая-то Третья Физика.

Из зала: – Может, он находился под чьим-то влиянием?

– Да. У него был отец, очень властный, вероятно, с Третьей Эмоцией, и Маяковский ему, с одной стороны, подражал… Но, несмотря на все свои попытки быть «агитатором, горланом и главарем», Маяковский, видимо, все-таки относился к тому самому «обывательскому» типу, только был уж очень искорежен. На Первом месте – «маслоу, хлебоу и икроу»; Эмоция на рабочем месте, дар человечеству; Логика на Третьем, Воля на Четвертом. При этом, по-видимому, его отец, о котором в стихах у Маяковского одно-единственное упоминание: «А мы не Корнеля с каким-то Расином – родного отца обольем керосином!»…

Из зала: – Господи… [Смех в зале.]

– К вопросу о том, что будет, если на ребенка очень нажимать. [Смех в зале.]

Слушатель: – Простите, но вы же понимаете, что он в этом стихотворении упоминает не своего отца, не имеет в виду своего отца.