Синьора да Винчи - [4]
Я непонимающе уставилась на него. Дома меня все любили, даже баловали. Я и понятия не имела, что с другими девочками обращаются гораздо хуже.
— Твое «единственное предназначение», то бишь твой брачный возраст, уже не за горами. Если тебе посчастливится отхватить, что называется, удачную партию, тебя любой похвалит за то, что ты приумножила семейные богатства, обеспечила родне и статус, и репутацию.
Я ничегошеньки не понимала. «Богатства», «статус», «репутация» — таких слов в нашем доме я даже не слышала. Наверное, в них не было необходимости. Правда, я не раз слышала, как взрослые девушки и женщины, сидя кружком на берегу Винчо за плетением корзин, судачили о замужестве. Сама я до той поры не сомневалась, что однажды выйду замуж.
— Но в других странах и в иные эпохи, в древние, языческие эпохи, — продолжил папенька, — женщин свято чтили, Катерина. Они были там верховными жрицами, управляли целыми государствами. Некоторые даже слыли богинями, и им все поклонялись.
— Богинями? — с любопытством переспросила я. — Как Дева Мария?
— Нет…
Папенька покачал головой и усмехнулся, затем выбрал из кипы книг одну, с непонятными угловатыми буквами на страницах, и положил ее мне на колени.
— Эта книга на греческом языке, — пояснил он. — Автор пишет здесь об Исиде, египетской богине жизни и любви, повелевающей всем сущим.
— А она слышала об Иисусе? — поинтересовалась я.
— Нет, Катерина, Исиду чтили за целые тысячи лет до рождения Иисуса. Тебе же, — сказал он, снимая меня со стола, — теперь предстоит обучиться греческому, латыни и ивриту — языку иудеев. Я полагаю, если женщине не возбраняется быть богиней, то и девочке дозволено стать ученицей.
— Папенька, а ты будешь учить меня?
— Да, я.
— Но ты так и не рассказал мне, как к тебе попали все эти книги! И о Поджо тоже…
— Верно. Боюсь, я немного отклонился от курса.
— Что значит «курс»? — немедленно спросила я. — И что такое «языческий»?
— Кажется, в тебе проглядывают задатки прирожденной ученицы, — снова усмехнулся папенька, — ведь ученичество подразумевает бесконечные вопросы. Пойдем же, я еще далеко не все тебе показал.
«Далеко не все! — изумилась я про себя, охваченная странным волнением. — Какие же чудеса он приготовил про запас?»
Затаив дыхание, я глядела, как папенька отпирает ключом дверь второй комнаты верхнего этажа, выходящей окнами на аптекарский огород. Она оказалась тоже просторной, но, в отличие от нашей светлой лавки внизу или залитой солнцем библиотеки, была окутана полумраком. В нос мне ударил резкий неприятный запах, столь несхожий с душистыми травяными ароматами.
Мне сразу бросились в глаза столы, на которых стоял целый строй соединенных меж собой пузырьков, воронок и странной формы сосудов. У одной из стен горел большой очаг с приделанными к нему мехами, а рядом высились груды разнообразного топлива — от угля и дров до тростника и смолы. На подставке у окна был разложен некий манускрипт. Одну из стен занимали полки с лотками, весами, ситами, плошками и черпаками. Здесь же стояли всевозможной формы бутыли — некоторые с длинными горлышками, другие раздвоенные, а одна витая, словно змея.
Но больше всего меня заинтересовала пара емкостей. Одна походила на большое, изрядно закопченное яйцо, поставленное на треножник. Крышечка сверху поднималась на специальном шарнире. Вторая емкость из прозрачного стекла стояла прямо на полу. В ширину она была как две папенькины ступни, а в высоту доставала ему до груди. Как сюда попали эти диковины?
Наконец я распознала причину вони, хотя мне было невдомек, откуда в доме этот запах.
— Папенька, здесь пахнет конским навозом.
— Нос тебя не подвел, Катерина. Это он самый, но сейчас кал в стадии ферментации. — Папенька указал на глиняный горшок, от которого действительно сильно несло навозом. — В закрытом сосуде он сбраживается, отчего слегка нагревается. Моя работа здесь, мои эксперименты по большей части связаны с разогревом. Подойди сюда, я покажу тебе горн. Он называется атенор.[2] Не бойся, — ласково успокоил меня папенька, — скоро ты с ним подружишься.
Он взял меня за руку и подвел к печи, из которой, несмотря на закрытую заслонку, пыхало нестерпимым жаром.
— Дитя мое, таких людей, как я, называют алхимиками. Этот горн — и сердце, и душа моей алхимической лаборатории, потому что через огонь трансформируется сама Природа. А алхимики, иначе говоря, — Повелители Огня.
Папенька снял с крюка кожаный фартук и надел его через голову, обмотался длинными прочными ремнями и завязал их узлом на животе. Потом, к моему удивлению и восторгу, снял с крюка другой кожаный фартук — малюсенький, как раз под мой рост — и надел его на меня.
— Мы говорим на тайном языке, ненавистном для церкви и потому запретном. Мы ищем истину не верой, а познанием.
Пока папенька прилаживал на мне фартук, я притихла, чувствуя почти религиозное благоговение перед этим огненным алтарем. Папенькины деликатные движения были сродни жестам нашего деревенского священника, клавшего мне на язык облатку и затем подносившего к моим губам кубок для причастия.
— Никогда не подходи к открытому очагу без защиты, — наставлял меня папенька, надевая мне на лицо кожаную маску.
Действие повести разворачивается в Париже в середине 18 века и ведётся от имени ушедшей на «покой» в молодом возрасте куртизанки Марго де Оберн, которая, появившись на свет в бедной семье, за короткий срок сумела сколотить изрядное состояние, позволяющее ей вести безбедное существование.
Виктория Гамильтон не могла поверить, что фамильная драгоценность – подарок деда – позволит ей путешествовать во времени, пока не перенеслась в девятнадцатый век и не встретилась там с молодым офицером армии конфедератов. Торри и Джейк с недоверием отнеслись друг к другу, но их сердца не оставили им выбора, и им пришлось уступить все сметающей на своем пути любви.
Талантливой художнице Кейт не суждено получить признание в викторианской Англии, потому что, по общественным представлениям, творцом может быть только мужчина. После множества потрясений судьба дает ей лишь один счастливый шанс: девушка знакомится с нормандским аристократом, бароном де Сентевиллем, и вскоре он уже восхищается ее талантом. А вот художницу отталкивают жестокость и высокомерие барона, привыкшего к беспрекословному подчинению. Чем закончится противостояние двух сильных натур?
Американской девушке Анни вскружил голову принц… и не из сказки, а настоящий. Могла ли она надеяться привлечь к себе его высочайшее внимание? И вдруг принц решил преподать ей урок… страсти, а Анни научила его… любви.
Тиффани Олбрайт, дочь конгрессмена, работающая в Вашингтоне, решила провести День святого Патрика так, чтобы запомнить его на всю жизнь. Для этого ей надо лишь найти хорошего, веселого парня и, может быть, даже заняться с ним сексом…
Чейзу Маккейну — секретному агенту правительства Соединенных Штатов — выполняющему рискованную миссию, Сьюзен Сент-Клер показалась верхом совершенства: сладостное томление родилось у него в груди при виде этой испуганной зеленоглазой красавицы. «Воспользоваться отчаянием растерявшейся невинной девушки, поддавшись непреодолимому соблазну… Никогда!» Он не имеет права выразить своего восхищения и даже говорить ей о своих чувствах: долг — превыше всего! Наивная Сьюзен спешит из Бостона к своему жениху, которого знает только по письмам, но на безлюдном полустанке вместо своего суженого встречает Его, Чейза.Судьба приготовила им суровые испытания.
Джулия и Ричард с самого детства живут в поместье Вайдекр. Джулия — дочь умершего владельца поместья и единственная наследница. Больше всего на свете она любит своего кузена Ричарда, ее близкого друга и товарища по играм. Она прощает ему любые прегрешения, не желает замечать очевидное — как жесток он к ней, как часто предает ее. Джулии неведома подлинная история их рождения, окутанная ужасной тайной. Однако в своих снах она видит события, которые происходили не с ней и которые еще только должны произойти, и подозревает, что унаследовала дар предвидения от своей тетки Беатрис, убитой в поместье много лет назад…
Слава искусного садовника Джона Традесканта гремит по всей Англии семнадцатого века. Но бесценным слугой его делают не мастерство и безупречный вкус, а честность и бесконечная преданность своему господину. Будучи доверенным лицом сэра Роберта Сесила, советника короля Якова I, Традескант становится свидетелем того, как делается история — от Порохового заговора до восхождения на престол короля Карла I и возрастающей враждебности между парламентом и двором.Вскоре таланты садовника привлекают внимание самого могущественного человека в стране — неотразимого герцога Бекингема, любовника короля Карла I.
Когда приспешники короля Генриха VIII поджигают монастырь, в котором Элис счастливо жила последние несколько лет, девушке удается сбежать от мародеров и убийц. Не зная, где спрятаться бывшей монахине во время религиозных гонений, она вынуждена вернуться к своей приемной матери Море, местной знахарке. Мора обучает ее своему ремеслу, и вскоре Элис становится ее помощницей. Однако она перенимает от приемной матери не только знания трав и снадобий, но и умение использовать темные силы колдовства. После того как ей удается вылечить лорда Хью, хозяина всей округи, он оставляет ее в своем замке.
После смерти своей третьей жены король Англии Генрих VIII снова намерен жениться — на принцессе Анне Клевской, портрет которой ему очень понравился. Однако прибывшая в Англию невеста оказывается совсем не такой привлекательной, как на портрете, и вызывает у него скорее отвращение. Брак все-таки заключен, и для молодой королевы начинается время тяжелых испытаний. Она ни на минуту не забывает о печальной судьбе своих предшественниц и вынуждена противостоять попыткам мужа избавиться от нее. Да и в своем окружении она не находит поддержки.