Синьора да Винчи - [137]
Неужели Леонардо прав и мне больше нет нужды отвергать свой пол? Неужели можно наконец сбросить притворную личину и явиться миру женщиной?
Мне вдруг стало жарко, нестерпимо душно в чулках и камзоле. Сбросив кожаные дорожные башмаки, я для начала отстегнула рукава и отвязала штрипки чулок, продетые в отверстия по низу колета. Стянув с ног чулки, я распустила шнурки, стягивавшие камзол, и, освободившись от него, почувствовала, как влетающий в окно ветерок теребит тонкую ткань моей сорочки. Выпростав из-под шляпы с закругленными полями длинные седеющие волосы, я свободно разметала их по плечам.
Через голову я стащила рубашку и оставила ее лежать на полу, а сама начала разматывать полотняную полосу, державшую в плену мою грудь. Тысячи и тысячи раз я проделывала то же самое — разворачивала витки обмотки, пока она не ослабевала и не спадала.
Я стояла нагишом, обдуваемая прохладным ветерком из окна. Мои соски отвердели, и я вдруг улыбнулась от удовольствия. Заглянув в китайский гардероб, я вынула оттуда платье моего любимого оттенка.
До чего же странно я себя ощущала, пока шла по коридорам герцогского дворца в обеденный зал! На мне было темно-оливковое платье с глубоким вырезом. Его корсаж, украшенный золотым шитьем, облегал грудь мягкими складками. К нему я пристегнула невесомые рукава рыжевато-коричневого, словно шкура оленихи, оттенка, а на плечо набросила светлую накидку в тон платью.
Подойдя к двери зала и услышав за ней знакомые голоса, я в нерешительности остановилась, не зная, какое выражение лица лучше приличествует такому, без сомнения памятному, появлению на публике. Наконец я выбрала исполненную достоинства полуулыбку и вплыла в зал.
Все сидевшие за столом повскакали с мест. У папеньки в глазах стояли слезы, а Леонардо сиял от удовольствия. Джулия, появившаяся вслед за мной, так и застыла в дверях, хлопнув над головой в ладоши. Зороастр подошел ко мне и приобнял от избытка чувств:
— Вы держали меня в круглых дураках, синьора. Столько лет подряд! Пойдемте же, садитесь.
Он отодвинул для меня стул и усадил по правую руку от сына. Напротив меня оказался Салаи. Он неотрывно таращил на меня хитрые глазенки.
— Тебе очень идет это платье, — заметил Леонардо, тоже оценивая меня, но взглядом художника. — Я напишу в нем твой портрет. Ты красивая женщина.
— Старая женщина, — возразила я.
— Верно, — поддакнул Салаи. — Она старуха! Мужчиной она мне нравилась больше!
— А ты мне нравишься больше вот с этой тряпкой во рту!
Я бросила внуку через стол салфетку. Все засмеялись. Леонардо поднял бокал, и остальные мужчины моей немногочисленной семьи последовали его примеру — даже невозможный внучок!
— Да здравствует La Caterina![48] — провозгласил Леонардо.
Все повторили тост, и мое имя вкупе с веселым звоном бокалов венецианского стекла прозвучало для меня нежнейшей музыкой.
На узкой дороге, ведущей из Милана к западу, в Верчелли, было не разъехаться из-за множества пилигримов. Они тысячами прибывали со всех оконечностей Италии, а некоторые, судя по говору, жили по ту сторону Альп, во Франции. Безотносительно к званию и положению, паломники были облачены в белые хламиды с ожерельями из ракушек, каждый держал в руках крест и чашу для пожертвований. Все они шли пешком, некоторые даже босиком, немощных тащили на носилках или в переносных креслах. Участники этой торжественной процессии шествовали с потупленными взорами, исступленно бормоча молитвы. Среди толпы выделялись группки флагеллантов[49] со спущенными до пояса одеждами, они хлестали себя, обливаясь кровью.
Несколькими днями ранее мы оставили Зороастра на дороге, ведущей из Флоренции на север, и он слал нам оттуда ободряющие известия. Флорентийцы тянулись из города нескончаемой вереницей. Переодетый паломником Зороастр приставал по пути то к одному, то к другому верующему, заводя с ними задушевный разговор.
Да, все они шли узреть священную реликвию — саван, в который завернули Христа, прежде чем положить его в гробницу. Да, они услышали об этом дивном Господнем даре от настоятеля монастыря Сан-Марко. Со своей кафедры он возвестил прихожанам, что сия плащаница вот уже два столетия находится во владении знатнейшего рода Савуа, но на протяжении сорока пяти лет ее не выставляли для публичного обозрения, а теперь благодаря Бьянке Савойской, ныне супруге Максимилиана, императора Священной Римской империи, эту плащаницу за скромную плату сможет увидеть любой желающий. Правда и то, что любимый всеми Савонарола сейчас тоже где-то в толпе паломников, идет в Верчелли поклониться святейшей из христианских ценностей.
Зороастр повернул по дороге вспять, пока не наткнулся на доминиканский эскорт из Сан-Марко, где приметил среди монахов пресловутого карлика, чьи черные космы и темный цвет лица составляли резкий контраст с белой паломнической рясой. Кающийся грешник время от времени взгромождал себе на плечо в качестве епитимьи внушительный деревянный крест и еле брел, прогибаясь под его тяжестью. Зороастр однажды ввечеру проследил за настоятелем, когда обузу с его плеч сняли и положили близ того места, где монахи устроились на ночлег. Наш конспиратор под покровом ночи прокрался к кресту и попытался поднять его — тот оказался легким как перышко, очевидно нарочно сработанным из бальзы!
Семья французского графа Фонтен-Делиба время от времени навещала английскую ветвь их рода. Минелла Меддокс подружилась с дочерью графа - Марго. Невольно ей приходится прикрывать некоторые грехи легкомысленной француженки, и у графа складывается неправильное впечатление о ней. Фонтен-Делиб несчастливо женат и надеется на интрижку с подругой дочери. Минелле он кажется и отталкивающим, и притягательным одновременно. Их соединила пережитые вместе опасности во время революции.
Во время царствования шестой династии в Египте на фоне высокой политики зарождается страстная любовь между Радопис, куртизанкой непревзойденной красоты, и Меренрой II, молодым и упрямым фараоном, которому люди поклоняются как воплощению бога на земле.Несмотря на ухаживания нескончаемой череды поклонников, сердце Радопис оставалось холодным до тех пор, пока фараон не обратил на нее внимание. С этого мгновения оба оказываются в плену любви. Но Меренра не забывает о своем предназначении. Им движет желание лишить жрецов собственности, а Радопис хочет подчинить себе неумолимый ход событий, чтобы избежать безвременной и неминуемой гибели.
1588 год. Сэр Адам Макрей, упрямый шотландец и величайший из живущих маг-погодник, заключен в Лондонский Тауэр за крамольные речи в адрес правящей королевы Елизаветы. Уже много месяцев он ждет смерти, но однажды у него в камере появляются двое посетителей: Джон Ди — маг Ее Величества и красавица Исабель де Кортес. Ди делает Макрею потрясающее предложение: свобода в обмен на создание бури такой силы, которая бы помогла справиться с испанской Армадой. Помощницей ему будет Исабель де Кортес — самая соблазнительная из женщин.
Громом прозвучали для невинной Клэр Хэркорт слова лорда Рейна о том, что отец проиграл ее девичью честь в карты заезжему богатому распутнику. Что ей оставалось? Только обратиться в бегство… Доверившись благородству Рейна, она следует за ним, но вскоре с ужасом узнает, что оказалась в грязных лапах соблазнителя…Спасаясь от домогательств, она вынуждена преступить закон. И вот Клэр – воровка и беглянка – уже несется в ночную тьму… навстречу незнакомцу, в крепких объятиях которого она надеется обрести защиту.
Мог ли кутила и обольститель Стивен Кертон поверить хотя бы на мгновение, что прелестная и чувственная куртизанка, флиртующая с ним на карнавале, и блестящая светская леди, разрушившая все его надежды на счастье, — ОДНА И ТА ЖЕ ЖЕНЩИНА?!Днем Аннабель Уинстон не желает и знать его, ночью — ищет его любви, его защиты и нежности. И очень скоро Стивен готов рисковать во имя двуликой прелестницы и честью, и жизнью. НАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА поставит на карту все — лишь бы навеки принадлежала ему любимая…
Разум подсказывал шерифу Вольфу Бодину, что исцелить раны его души может лишь женщина спокойная, сдержанная, созданная для семейного очага… но уж никак не отчаянная, неукротимая Ребекка Ролингс. Однако сердце не подчиняется голосу разума – и, только раз взглянув в сияющие глаза Ребекки, Вольф понял, что перед ним – его истинная любовь, женщина, ради которой он готов поставить на карту собственную жизнь…
Джулия и Ричард с самого детства живут в поместье Вайдекр. Джулия — дочь умершего владельца поместья и единственная наследница. Больше всего на свете она любит своего кузена Ричарда, ее близкого друга и товарища по играм. Она прощает ему любые прегрешения, не желает замечать очевидное — как жесток он к ней, как часто предает ее. Джулии неведома подлинная история их рождения, окутанная ужасной тайной. Однако в своих снах она видит события, которые происходили не с ней и которые еще только должны произойти, и подозревает, что унаследовала дар предвидения от своей тетки Беатрис, убитой в поместье много лет назад…
Слава искусного садовника Джона Традесканта гремит по всей Англии семнадцатого века. Но бесценным слугой его делают не мастерство и безупречный вкус, а честность и бесконечная преданность своему господину. Будучи доверенным лицом сэра Роберта Сесила, советника короля Якова I, Традескант становится свидетелем того, как делается история — от Порохового заговора до восхождения на престол короля Карла I и возрастающей враждебности между парламентом и двором.Вскоре таланты садовника привлекают внимание самого могущественного человека в стране — неотразимого герцога Бекингема, любовника короля Карла I.
Когда приспешники короля Генриха VIII поджигают монастырь, в котором Элис счастливо жила последние несколько лет, девушке удается сбежать от мародеров и убийц. Не зная, где спрятаться бывшей монахине во время религиозных гонений, она вынуждена вернуться к своей приемной матери Море, местной знахарке. Мора обучает ее своему ремеслу, и вскоре Элис становится ее помощницей. Однако она перенимает от приемной матери не только знания трав и снадобий, но и умение использовать темные силы колдовства. После того как ей удается вылечить лорда Хью, хозяина всей округи, он оставляет ее в своем замке.
После смерти своей третьей жены король Англии Генрих VIII снова намерен жениться — на принцессе Анне Клевской, портрет которой ему очень понравился. Однако прибывшая в Англию невеста оказывается совсем не такой привлекательной, как на портрете, и вызывает у него скорее отвращение. Брак все-таки заключен, и для молодой королевы начинается время тяжелых испытаний. Она ни на минуту не забывает о печальной судьбе своих предшественниц и вынуждена противостоять попыткам мужа избавиться от нее. Да и в своем окружении она не находит поддержки.