Синьор Формика - [20]

Мариа Альи, подоспевший сюда вместе с Сальватором и, несмотря на свои годы, потрепавший как следует противника, высказал в отличие от сотоварищей опасение, что городская стража у Порта дель Пополо уже извещена о происшествии и без сомнения их арестуют. Поэтому все они отправились к Никколо Муссо, радушно встретившему их в своем маленьком тесном жилище неподалеку от театра. Художники сбросили устрашающие маски и плащи, смазанные фосфором, и Антонио — кроме ранки между лопаток никаких повреждений у него не оказалось, — вернувшись на время к профессии лекаря, сделал перевязку пострадавшим: Сальватору, Альи и юношам, но при этом не было обнаружено ничего, что представляло бы серьезную опасность.

План Сальватора и Антонио, как ни смело и даже дерзко он был составлен, оказался бы выполненным, если бы они не оставили без внимания некую личность, испортившую им все дело. Микеле, бывший наемный убийца и полицейский, живший в доме у Капуцци внизу и в какой-то степени исполнявший обязанности дворника, по желанию своего хозяина шел в театр за ним следом, хотя и на почтительном расстоянии, так как старик стыдился показываться в обществе оборванца и бездельника. Точно так же Микеле сопровождал старика и после спектакля. А когда появились привидения, Микеле, не боявшийся ни черта, ни дьявола, почуял неладное и не раздумывая помчался сквозь ночной мрак к Порта дель Пополо, поднял тревогу, скликал полицейских и явился с ними, о чем мы уже знаем, как раз в тот момент, когда черти напали на синьора Паскуале, вознамерившись похитить его, как похитили «покойники» Пирамидального Доктора.

В разгар жаркого боя один из молодых художников все же углядел, что некий субъект, подняв на руки лишившуюся сознания Марианну, умчался к городским воротам и что синьор Паскуале устремился за ним следом, да еще с такой невероятной быстротой, словно ноги его помолодели. При свете факела художник также увидел, что к одежде Капуцци прилепилось что-то блестящее, издававшее писк; это мог быть только Питикиначчо.

На следующее утро у пирамиды Цестия был обнаружен доктор Сплендиано: свернувшись калачиком, втиснувшись в свой огромный парик, он крепко спал, точно в теплом, уютном гнездышке. Когда его разбудили, он нес всякую околесицу и ни за что не хотел верить, что еще пребывает в этом мире и даже по-прежнему находится в Риме, а будучи наконец-то доставлен домой, без конца благодарил деву Марию и всех святых за свое спасение, вышвырнул за окошко все свои настойки, эссенции, мази, отвары и порошки, сжег рецепты и дал обет в дальнейшем пользовать больных лишь прикосновением и наложением рук, как некогда это с успехом совершал один знаменитый врач, он же святой, чье имя вылетело у меня из головы. Его пациенты, хотя и они тоже благополучно умирали, перед смертью видели разверзшиеся небеса и вообще все, что угодно было этому святому.

— Знали бы вы, — сказал на следующий день Сальватору Антонио, — знали бы вы, какая ярость сжигает меня, с тех пор как пролилась моя кровь! Смерть, смерть подлому Капуцци! Известно ли вам, Сальватор, на что я решился? Я силком проникну в дом старика, заколю его, если он будет сопротивляться, и уведу Марианну!

— Великолепная атака, — засмеялся Сальватор, — великолепная атака! А как задумана! Не сомневаюсь, что вы даже сумеете найти средство доставить Марианну на площадь Испании по воздуху, чтобы достигнуть этого убежища, прежде чем они успеют тебя схватить и повесить! Нет, дорогой Антонио, силком тут ничего не добьешься, и вы должны понять, что синьор Паскуале теперь сумеет предотвратить любое явное нападение. К тому же наш заговор вызвал большой шум, и люди животы надрывали от смеха, слушая рассказы о том, как лихо мы проучили Сплендиано и Капуцци, но как раз это прогнало нежную дрему от очей полиции, которая будет теперь, насколько ей позволят силенки, нас преследовать.

Нет, Антонио, прибегнем к хитрости. Con arte е con inganno si vive mezzo l’anno, con inganno e con arte si vive l’altra parte[43]. (О, Хитроумие и Ложь! Без вас зимою пропадешь! И летом тоже нам желанно Искусство сладкого Обмана!) Так любит говорить госпожа Катерина, и она права. К тому же мне смешно, что мы действовали как легкомысленные мальчишки, что особенно негоже мне: ведь я намного старше вас. Скажите, Антонио, если бы наша проделка удалась и вы похитили бы Марианну у старика, куда бы вы с нею помчались, где бы укрыли ее, как бы добились, чтобы священник успел вас обвенчать до того, как старикан утащит ее обратно? А ведь через несколько дней вы действительно похитите свою Марианну. Я во все посвятил Никколо Муссо и Формику и вместе с ними придумал такой озорной план, который провалиться не может. Утешьтесь, Антонио! Синьор Формика вам поможет!

— Синьор Формика? — переспросил Антонио безразличным и даже несколько презрительным тоном. — Чем мне этот скоморох поможет?

— Э нет! — воскликнул Сальватор. — Этот синьор заслуживает почтения, уверяю вас! Вы что же, не знаете, что Формика нечто вроде чародея, владеющего величайшими тайнами волшебства? Поверьте мне, синьор Формика поможет! И старик Мариа Альи, превосходный доктор Грациано из Болоньи, втянут в наш заговор и будет играть важную роль. Свою Марианну, Антонио, вам придется уводить из театра Муссо.